Когда песня, к которой они прислушивались, окончилась, Главк бросил несколько серебряных монет в корзиночку и воскликнул:
— Мне нужен этот букетик фиалок, маленькая Нидия; твой голос сегодня звучнее, чем когда-либо.
Едва заслышала слепая хорошо знакомый голос афинянина, как она повернулась в его сторону и спросила:
— Так ты уже вернулся?
— Да, дитя мое, всего несколько дней, что я опять в Помпее. Сад мой по-прежнему нуждается в твоем уходе, — надеюсь, ты посетишь его завтра. И помни — в моем доме никаких венков, кроме сплетенных искусными руками Нидии, не должно быть!
Девушка ответила веселой улыбкой и Главк, взяв выбранные им фиалки, продолжал свою прогулку.
— Так это дитя пользуется твоим покровительством? — спросил Саллюстий.
— Да, бедная рабыня заслуживает этого участия. К тому же она моя землячка; она родом из страны божественного Олимпа, который осенял ее колыбель, — она из Фессалии.
— Не знаешь ли ты каких либо подробностей ее судьбы? В ней есть что-то особенное; каким-то благородством проникнуто ее существо.
— Она не лишена ума, как мне не раз приходилось замечать, а также и деликатности, так что, вероятно, из хорошей семьи; слепа она от рождения. Думаю, что какой-нибудь работорговец — в Фессалии они издавна занимаются этим постыдным промыслом — украл ее у ее семьи еще ребенком, вследствие чего она родины своей не помнит. Здесь же продали ее некоему Бурбо, содержателю гладиаторского погребка; когда этот последний разобрал, что ее прекрасные, чистые глаза, за которые он заплатил деньги, слепы, что торговец его обманул, — он начал очень плохо обращаться с несчастной, пока, наконец, пришел к заключению, что, как цветочница, она может пением и своим искусством плести венки доставлять ему ежедневно порядочной доход.
— Но поразительно, как уверенно ходит она со своей палочкой по многолюдным улицам города!
— Да, это поистине чудо! — воскликнул Главк. — Быстро и ловко скользит она среди самой густой толпы, избегая всех опасностей и находит, несмотря на окружающий ее вечный мрак, дорогу в самых запутанных переулках. При этом ей, конечно, на руку, что жители питают к слепцам нечто в роде суеверного почитания и потому с нежной заботливостью спешат уступить дорогу, заслышав ее робкие шаги.
После некоторого молчания, Главк взял своего друга за руку и оказал:
— Знаешь, какая мне пришла мысль в голову: слепая недаром повстречалась нам. Она, при всей кажущейся веселости, все же имеет вид удрученный и страдальческий, а я теперь как раз знаю хозяйку, у которой ей весь век будет хорошо житься!
