– Он ведь живой? – хрипло проговорила я, глядя на неподвижное тело, пока не подающее признаков жизни.
Хир-Но-Гар осторожно коснулся шеи мужчины, пытаясь прощупать пульс, и кивнул.
– Пульс едва ощутимый. Но он однозначно живой. Просто тело, по всей видимости, с трудом реанимируется после такого долгого сна.
Корн дрожащей рукой нажал на кнопку связи на своем идентификаторе и рявкнул:
– Медиков сюда! Быстро!
Глаза главы корпорации лихорадочно блестели, с жадным любопытством оглядывая вадера. И я вдруг осознала то же самое, что наверняка понял он. У того, что мы сейчас видим, может быть только одно объяснение. Вадерский проект «Развитие» увенчался успехом. И перед нами лежит живое тому доказательство. Тот, чей организм не подвержен старению и обладает феноменальной регенерацией, позволившей сохранить жизнь в течение десяти тысяч лет! Вопрос только в том, сохранил ли вадер за это время разум и не окажется ли такой долгий сон пагубным? И сможет ли Корн воспользоваться его знаниями?
Все еще бесчувственного вадера со всей возможной осторожностью перенесли на мини-станцию. Расположили в медотсеке, где Томас и Дафи тут же занялись попытками привести его в чувство. Дело усугублялось тем, что они имели весьма смутное представление о том, чем отличается организм вадера от человеческого.
Корн прогнал множество любопытных, которые с живейшим интересом смотрели на выходца древней цивилизации. Так что в медотсеке теперь находились только он сам, мы с Рендалом и Томас с Дафи. Хотя снаружи, за прозрачной с одной стороны стеной, стояли наготове Хир-Но-Гар и несколько военных. На случай возможной опасности. Никто не мог предугадать реакцию вадера, когда он очнется. Этот мужчина вполне может оказаться опасен. Если, конечно, очнется. Чем больше над ним хлопотали медики, тем сильнее я убеждалась в том, что шансов на это не так много.
Проведя необходимые анализы, Томас обеспокоенно проговорил:
– Он сейчас в пограничном состоянии, близком к коме. Не знаю, сможем ли мы вывести из него. Думаю, прежде чем предпринимать что-то радикальное, стоит подождать. Все-таки организм вадера пережил сильнейший стресс, когда его вывели из десятитысячелетнего сна. Кто знает, сколько времени потребуется на реабилитацию.
Корн нервно кусал губы, в упор глядя на неподвижное тело, лежащее на койке. Видно было, что он с трудом скрывает нетерпение и привычная выдержка отказывает. Впрочем, Корна можно понять. Никогда еще он не находился так близко от своей цели. И единственное, что его от нее отделяло – странное состояние вадера, не спещащего выходить из анабиоза. Но все же Корн кивнул, соглашаясь с доводами врача.
