Юрка, чувствуя тревожное биение своего сердца, чутко прислушивался к ровному гудению мотора.
Через минут тридцать - сорок ракеты, обозначавшие передовую, были уже позади. Самолет летел над территорией противника. Ничего не случилось. Прожектора, вражеские зенитчики почему-то молчали. Это успокоило Юрку. Он уже с любопытством присматривался к тому, как пилот при свете крохотной лампочки разглядывал карту, лежащую на его колене. Повернув голову к Гурову, пилот показал рукой вниз, на землю. Юрка догадался - они летят над местом посадки Заторного.
Стих мотор. Шипят, разрезая воздух, расчалки крыльев. Машина пошла на снижение. Юрка искал глазами землю и ничего не видел. Вдруг яркая вспышка ракеты осветила пространство. Самолет вынырнул из облаков, и Юрка увидел белое поле, обрамленное ровными контурами темного леса. Справа, внизу, прочертила темноту длинная зеленая лента - это ракета Загорного. Самолет заходил на посадку. Вот и земля, затаенная, тревожная. Пробежав немного по снегу, машина остановилась.
- Вылезай, Юрка, быстро! - прошептал Гуров.
Вытащили из гондол сумки с инструментами, запасные части, полотнище. Далеко на востоке сверкали бесшумные всполохи орудийной пальбы. Вот впереди мигнул зеленый глазок огонька. Юрка вздрогнул. Колкий холодок побежал по спине. Парнишка схватил за руку Гурова.
- Ты чего?
- Ничего…
К ним приближалась темная фигура.
- Гуров?
- Я, Вася…- тихо отозвался техник.
- А это кто? - спросил Загорный, увидев Юрку.
- Это я, Пантелеев,- поспешно ответил Юрка, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в голосе.
Летчик схватил парнишку в охапку и сильно прижал к себе.
- Пора за работу. Дорога каждая минута. Я-то вам плохой помощник… Осколком задело левую руку. А вот Михайлова… Надо скорее отправлять.
«Как хорошо, что я взял Пантелеева!» -подумал Гуров.
Стрелок полулежал, спиной упираясь в колесо штурмовика. Совершенно ослабевшего, его перенесли в кабину самолета. Загорный дал команду на взлет. Маленький «ПО-2», торопливо затарахтев мотором, скрылся в полуночном заснеженном небе.
Все трое вернулись к штурмовику. В темноте он казался огромным, неуклюжим, не таким, как в полете: быстрым и грозным. Безжизненность самолета угнетающе действовала на людей. Немного помолчали, прислушиваясь к неясным шорохам ночи. Но вот Гуров, засунув перчатки за ремень, полез на мотор, освещая его электрическим фонариком. Сверху послышался его недовольный басок:
- Здорово разворотили, дьяволы!
