У Юрки Пантелеева умирала мать. Она лежала в землянке на низком топчане у небольшого, с потрескавшимся стеклом оконца, вытянув руки поверх старого, сшитого из разноцветных тряпиц одеяла. Около топчана на самодельном табурете кружка воды и кусочек хлеба. Юрка, примостившись у ног матери, в безотчетном страхе смотрел на родное лицо и тихо повторял:«Мамка, не умирай… мамка, не умирай…»
Мальчик не знал, что делать. Хотел бежать на большак, чтобы у первого встречного просить помощи, но от их сожженного немцами при отступлении хутора до большака было четыре километра. Юрка боялся оставить мать одну. Сквозь слезы неотрывно смотрел на уже восковое лицо матери, осторожно гладил ее холодеющие руки.
И тут до его слуха донесся далекий рокот мотора. Он быстро приближался.
Юрка опрометью ринулся из землянки наверх.
Снежное поле пустынно и безлюдно. Звук мотора доносился сверху. Двухкрылый самолет летел низко, едва не касаясь лыжами снежного покрова.
Юрка, утопая по колено в снегу, отчаянно размахивая руками, побежал навстречу самолету и что есть силы закричал:
- Дяденьки летчики, помогите! Мама умирает!
Летчик Загорный и его техник Петр Гуров увидели мечущуюся по снегу фигурку паренька, его отчаянные взмахи руками. Самолет сделал крутой вираж над самой землей. Мотор стих. «Уточка», мягко коснувшись лыжами снежного наста и проскользив метров сто, остановилась.
Юрка бежал к самолету. Гуров выскочил из кабины и кинулся навстречу парнишке. Схватил его на руки - легкого, худенького - и, заглядывая в испуганные глаза, спросил:
- Что случилось?
- Юрка я, Пантелеев. Там мама умирает…- Он показал рукой в поле, где торчала одинокая печная труба.
Гуров и Загорный торопливо зашагали к сгоревшему хутору. Когда-то здесь стоял дом, но от него теперь ничего не осталось. Рядом с печной трубой вход в подвал. Туда и спустились летчики вместе с Юркой. Подошли к топчану. Гуров взял руку женщины у запястья, прислушался. Пульса не было.
- Она умерла…- тихо проговорил он.
Гуров и Загорный сняли шлемы. Юрка рванулся к топчану, припал к неподвижному телу матери.
- Мамка! Мамка!..
…Молча стояли они у черной, сожженной березы возле небольшого холмика мерзлой земли. Юрка не знал, что же теперь с ним будет. Куда и к кому идти?
- У тебя, Юрка, родные есть? - спросил Гуров.
