– Благодетелем вашим его назначили, будет из города получку вам привозить.
– Да-а-а?! – одновременно протянули обе женщины с какой-то уважительной и даже в некоторой степени подхалимской интонацией.
– Неужели перевозчиком будешь? – добавила одна из них.
Это, очевидно, была здесь самая элитная специальность. Из деревенских очень редко кому приходилось бывать в городе, еще точнее сказать, почти никому. Иногда перевозчику заказывали привезти что-нибудь из города, чего не бывало в местном магазине, чаще это делали женщины. Теперь с еще большим интересом они стали на него посматривать, а одна полюбопытствовала:
– А почему ты ушел от своих и перешел к нам?
Чувствуя такой повышенный интерес к своей персоне, Николай решил пококетничать и ответил:
– Надоело сидеть на одном месте, потянуло попутешествовать, захотелось увидеть новых людей, узнать их обычаи. Такой ответ еще больше поднял его в глазах местных провинциалок. Дальше Николай, воспользовавшись эффектом произнесенных слов, спросил:
– Вот меня интересует, где и как вы хороните умерших родных?
Этот вопрос привел женщин в замешательство. Они удивленно переглянулись, помолчали, и потом одна сказала:
– А мы никого и не хороним, у нас никто не умирает.
Конечно, это сначала очень удивило Николая, но потом он подумал, что, наверное, их медицина научилась преодолевать все болезни и от них никто не умирает, но от старости ведь не вылечишь, и он сказал:
– Но ведь старые люди все равно, в конце концов, умирают.
Тут вступил в разговор попутчик:
– Никто у нас не умирает, а старым людям, когда приходит время, бог подает знак, и они уходят к нему в другую, еще более счастливую жизнь. А вот ваш бог не такой сильный и добрый, вы ему верите, а он не заботится о своих людях. Когда я еще учился в школе, помню, учитель рассказывал, что староверы зарывают старых людей в землю. Сознайся – это правда?
Эти слова попутчика произвели на Николая странное действие, он смотрел на него и на них всех, как бы опешив, пропустил вопрос, совсем не собираясь отвечать, и думал: «Это ж сколько времени нужно долбить по мозгам, чтобы убедить их в бессмертии. Неужели они настолько одурачены, что верят в счастливую загробную… хотя не так, не загробную, а другую жизнь, ведь гробов они, естественно, не видели, не знают, и значит (о, несчастные!) отсутствует в них, по словам поэта, «любовь к отеческим гробам». Вот почему здесь нет ни фамилий, ни отчества, один лишь номер».
