Операция «Сломанная трубка» | страница 44
— Придется нам с тобой последить за домом и за птицей Акулины Мусимовны, — сказала мать, уходя на работу. — Я там прибралась немного. К вечеру сходи кур покорми.
— А чего она вдруг заболела?
— Не знаю. Завтра вот забегу в больницу, спрошу у врачей.
Новость была совершенно неожиданной. Им так хотелось обрадовать Акулину Мусимовну! Ведь они записали весь текст письма на русском языке, а потом, специально для Акулины Мусимовны, перевели его на чувашский. Кроме того, решили сразу же послать письмо в Польшу. Писала его, советуясь с ребятами, Ядвига Стефановна. Они сообщили, что письмо, пришедшее в Чувашию, не попало в руки А. Мусимова, так как такого человека в поселке нет. Письмо попало в руки чувашских пионеров, которые обещают сделать все, чтобы отыскать отца героя-партизана, и, со своей стороны, просят, если вдруг отыщется кто-нибудь из участников того боя, сообщить о нем или дать его адрес. Потом общими усилиями дословно перевели с чувашского на польский последнее письмо героя-земляка и тоже вложили в конверт.
…Кестюк и Илемби, словно сговорившись, пришли одновременно — ровно в половине третьего. Но когда узнали, что хозяйка дома номер шестьдесят восемь вдруг заболела и лежит теперь в больнице, лица их сразу потускнели.
— А я так хотела получше расспросить у Акулины Мусимовны про ее младшего брата! — подосадовала Илемби. — Потому что… если он во время войны был матросом, то вполне мог… с каким-нибудь десантом…
— Ну-у! Как он мог попасть в Польшу? — засомневался Никон. — Ладно бы, скажем, в Болгарию — она рядом с Черным морем. А Польша, сама знаешь, совсем в другой стороне, около Балтийского моря.
Кестюк сначала сидел, не вмешиваясь в разговор, а потом, видно, и его озарила какая-то мысль: он поднял правую руку вверх и щелкнул пальцами.
— А что? Илемби, может, и права! Что, если брат Акулины Мусимовны все-таки воевал на Балтике?
— Но она же два раза сказала, что он служил на Черном море! — возразил Никон.
— Это-то я помню. И при мне она это говорила… Но ведь тогда на адресе нельзя было указывать названия городов. — Кестюк наморщил лоб, стараясь не упустить нить своей мысли. — Тогда писали просто «полевая почта». Об этом и в книгах сказано, и в кино. И на письмах дедушки я видел…
— Значит, если брат Акулины Мусимовны воевал на Балтийском море, то он вполне мог попасть к польским партизанам… Так я поняла, Кестюк? — Глаза у Илемби блестели.
— Да-а, вам просто хочется верить, что письмо написал брат Акулины Мусимовны, — покачал головой Никон. — Забыли уже, что партизана того и звали-то совсем по-другому…