— Неужели от пули?..
— Мне тоже показалось. Ну, а если письмо лежало в нагрудном кармане, то ясно, что случилось…
— Тут, в письме, наверняка сказано, где нашли этот листок.
— Но мы же не знаем по-польски, — Никон замолк и вдруг выпалил: — Надо выучить польский язык!
— Верно, — неожиданно быстро согласился с ним Кестюк. — Найдем польско-русский словарь и начнем переводить письмо. Ну, а уж с русского на чувашский — и без словаря справимся.
— А где можно достать польско-русский словарь?
— В городскую библиотеку поедем. Там все есть.
На том и порешили. В город поедут завтра же. Пока не переведут письмо, другим ребятам ни слова, потому что толку от них во время перевода не будет, а шум да крик в таком деле не подмога.
Никон вернулся домой со своим конвертом, а листок с восстановленным текстом Кестюк оставил у себя.
Они растерянно переглянулись, когда оказалось, что словари на дом не выдают. Девушка-библиотекарь посоветовала им посидеть в читальном зале. Друзья нашли свободное место за столом у окна и приготовились к переводу: Никон вынул из своей книжки письмо и чистую тетрадь, а Кестюк открыл словарь.
— У-у, да тут двадцать пять тысяч слов! — прошептал он.
Принялись за дело. По порядку начали искать в словаре слова из письма. Многие из них имели по нескольку значений, приходилось догадываться… Шепотом спорили друг с другом. И когда парень, сидящий за соседним столом, закрыв книгу толщиной с добрую буханку хлеба, позвал своего товарища на обед, Кестюк не поверил своим ушам.
— Сколько же мы тут сидим?
— Все равно рано еще, — ответил Кестюк.
Снова перечитали только что переведенный аккуратно переписанный текст: «Дорогой А. Мусимов! Мы пишем к вам из Польской Народной Республики, из Люблинского воеводства. Вы нас не знаете, мы тоже не знаем вас…»
В читальном зале осталось всего несколько человек. Кестюк вышел в коридор посмотреть на часы.
— Без десяти час, — сообщил он, вернувшись. — Скоро и библиотекари уйдут на обед, останется одна дежурная.
Им давно уже было пора поесть. Но и от словаря не хотелось отрываться, и сбегать за пирожками нельзя — денег только на обратную дорогу. Кестюк потоптался возле стола и сел рядом, пробормотав:
— Чего же это я деньги-то у папы не попросил — хоть на пирожки… Сегодня уж как-нибудь без обеда обойдемся, ладно?
Никон молча кивнул. И они снова взялись за словарь. Неизвестно, сколько еще времени пролетело, как вдруг Никон, словно оправдываясь, прошептал:
