Операция «Сломанная трубка» | страница 31

От ворот донесся гудок машины.

— Меня зовут, — сказал чекист. И крикнул леснику, безмолвно стоявшему на ступеньках крыльца: — Фрол Сидорыч! Вы уж покормите ребят, а то они, наверное, проголодались в погребе. Я через часок пришлю машину за Кестюком.

— Дяденька, — остановил его Ильдер, — я хотел о трубке этой, треснутой, спросить…

— Да, вы правильно угадали. Пароль это был. И вообще молодцы вы, ребята! Спасибо! До свидания!

Чекист поднял чемодан, сумку и зашагал к воротам. Вскоре машина тронулась, поднялась клубами пыль на дороге, и все стихло.

— Что ж, будем считать, что операция «Сломанная трубка» закончилась успешно, — тихо сказал Кестюк и поднялся с помощью Захарки на ноги.

Навстречу им шел лесник, широко улыбаясь и приглашая в дом.

Прибежав с речки, Никон причесал перед зеркалом мокрые волосы, потом зашел на кухню и зажег газ — разогреть ужин. Вот-вот мать с работы придет. Он принес из колодца воды, налил в чайник и сел тут же, на кухне, за книгу, которую начал читать еще вчера. Старая книга, хорошая. «Жизнь насекомых» Фабра. Но что-то не читалось ему сегодня. Он отодвинул книгу, подошел к окну и, распахнув его, выпустил громко жужжавшую муху. Постоял немного, поглядел на застывшую возле окна яблоню и, вернувшись к столику, снова склонился над книгой. Но мысли все равно бродили где-то там — на улице, у речки, среди ребят.

Этим летом Никон перестал их сторониться, почувствовал себя среди них равным — еще бы, после такого дела! Теперь они всей шумной ватагой смело заходят на кордон. Их там встречает лесник Фрол Сидорович Садков и то угостит чем-нибудь вкусненьким, то позовет пойти вместе с ним в обход участка. Совсем изменился лесник с тех пор, как увели непрошеных гостей — предателей, решивших укрыться на кордоне. Фрол Сидорович словно помолодел. Чисто выбритый, подтянутый, веселый, теперь он часто заглядывал в поселок, не избегал людей, наоборот, сам иной раз заговаривал. А тетка Праски, его жена, еще крепче подружилась с матерью Никона и приходила к ним каждую неделю. Как-то она привела с собой и Маюк, и Никон показал этой смешливой девчонке свой гербарий, которым очень гордился.

— Ой, сколько здесь всего! — удивилась Маюк. — Неужели сам собрал?

— А кто же еще, — ответил польщенно Никон. — Два года собираю.

Маюк долго листала альбом с засушенными листочками и стебельками, читала названия.

— Ой, прямо не верится, что в наших местах все это растет! — тихо сказала она, закрывая альбом. — И как все это у тебя сделано аккуратно…