Как я тогда переживал!
Да, это она… Конечно, она, Оленька Романюк. Самая красивая девочка в классе. И самая умная.
Это потом осталось у меня на всю жизнь: я испытывал любовь и половое влечение только к красивым и умным женщинам. Большая часть моего высшего образования – от них.
Я достал из своего потайного шкапчика бутылку «Каберне»: – Садись, Оленька, рассказывай!..
Всё-таки – как ты меня нашла?
Вопрос, конечно, совершенно праздный – где можно спрятаться от людей в XXI веке?
Сайт «Одноклассники», чего тут уж сильно гадать, напрягаться.
Оленька сейчас одна. С мужем не сложилось. Дети выросли, разъехались, у всех свои семьи. Оленька в Интернете узнала обо мне, как ей показалось, почти все: адрес, одинокое моё семейное положение. Ещё сейчас своими глазами увидела – жив, здоров. Заходила в ванную, руки помыть – никаких женских вещей, приличных для этого места, не заметила.
Ох, Оленька, Оленька… Уж лучше бы они были…
Беседа получилась лёгкой и непринуждённой. Поговорили обо всех. Всех вспомнили. И Таньку Огневу, и Сашку Кенбаева. Конечно, и про нас. Как ходили смотреть оперу «Риголетто» – к нам приезжали московские артисты, – как вдвоём уезжали за город кататься на лыжах.
Как зимой нам нужно было целоваться, а на холоде это не только вредно, но и почти невозможно. И я попросился у сторожа пустить нас в новый пятиэтажный дом, который на-днях должны были заселять – там уже включили отопление.
Тогда был социализм, и сторож пустил нас бесплатно. Правда, посмотрел на нас так, будто мы там собираемся заниматься всякими глупостями.
А мы и не собирались.
Просто оно как-то так само собой всё получилось…
У Оленьки на спине, под левой лопаткой, маленькая родинка. Мы уже так хорошо разговорились, так насмеялись, а Оленька – та даже ещё и чуть всплакнула, что впору было мне спросить, на месте ли та родинка.
И не появились ли где ещё какие-нибудь пятнышки.
И я чувствовал, что уже должен об этом спросить. А в ответ мне должны сказать что-то вроде – да ну, мол, неудобно, ты что! Потом добавить – старая я, мол, уже, Саша. Ну, а я обязательно должен настоять, убедить, что нет – не старая, все ещё впереди. Лучше даже так, что – всё у нас ещё впереди.
Вместо этого я вдруг замолчал. Язык вдруг застрял в горле и перестал двигаться.
И Оленька заметила, конечно, эту во мне перемену. Слова, которые уже должны были прозвучать, так и остались во мне. И то, что я замолчал, превратило их, невысказанных, смысл в совершенно противоположный.
