Я и стал этой частью, вместе с прилипшей ко мне и к моей камере девчонкой. Её звали Леся, и Леся эта уже заканчивала одиннадцатый класс. Соплячка. Но я потом к ней пригляделся, и лёгкое моё раздражение по поводу её присутствия потихоньку стало меня отпускать.
Ноги у Леси были длинными, а юбочка коротковата. Как будто она из неё выросла. Так – была всё девочка, подросток, а потом вдруг одежды малолетки остались, а в них обнаружилась девушка, почти взрослая, с красивой кругленькой грудью, бёдрами, узкой талией.
Так из тесной скорлупки куколки, разламывая её, начинает появляться бабочка…
И мне даже стало нравиться, что эта бабочка с такой заинтересованностью стала вокруг меня порхать.
– А, можно и мне чуть-чуть поснимать? А вы сразу им кассету отдадите? У вас не кассета? А – что? Вы ещё и на компьютере будете обрабатывать? А вы мне не покажете, как вы эту свадьбу на компьютере будете делать?…
Много было у Леси вопросов. Я смотрел на её ноги и думал: – а, почему и не показать?… Жаль, что малолетка…
Леся оказалась прилежной ученицей.
Она была не из сельских, жила в городе. Даже недалеко от меня.
Мы смонтировали с ней на компьютере свадьбу. Потом поехали снимать другую, уже в городе. Мне было интересно с этой девочкой-девушкой. Развита она была не по своим семнадцати годам. Уже перечитала много книжек, свободно порхала в Интернете, опережала меня за монтажным столом, нажимая сочетания клавиш, в то время, как я пытался мышкой поймать нужный мне эффект.
У Леси, кроме её длинных ног, были ещё и длинные, прямые до пояса, светло-каштановые волосы. Она с ними, всегда тщательно вымытыми и в ароматах, приходила к нашим видеофильмам. Всегда ощущалось присутствие жевательной резинки. То мята, то – апельсин.
В основном очаровательная моя напарница приходила в джинсах. Конечно, как полагается, с большими дырками,… Но, случалось, что и в этих своих, подростковых одёжках-юбочках, платьицах, когда от случайного движения от девушки нужно было бы отводить глаза. И я их отводил сразу же после того когда схватывал, запоминал это прекрасное мгновение.
А ещё Леся на шее носила крестик. Девушка была православной.
Нет! Нет! И – нет!!!
У меня и в мыслях никаких не было про эту Лесю. «Лолиты» мне не нравились ни у Набокова, ни в жизни. Это и скучно и – преступно. Семнадцать лет Леси это, конечно, уже не младенец, но – соплячка. С ней вместе шутить было хорошо, хохотаться. Ездить на съёмки. Спорить за монтажным столом. Пить вместе чай с бубликами. Но – чтобы у меня о чём-нибудь ещё с Лесей заводилась мысль – такой мысли и близко не было!
