Аллену Талботту было не занимать того, что, по собственным его меркам, могло сойти за самообладание. Он не сомневался в своих способностях с успехом провести конференцию, при том только условии, что ему предоставят достаточно времени для составления последовательного плана церемонии и его осуществления с точным распределением обязанностей каждого. Однако ему не по силам (да он и не осмеливался) было тягаться с театром одного актера, какой Джадд Уайлдер устраивал каждый год, виртуозным спектаклем человека, которого лишь подстегивали упущенные крайние сроки, сценарии, выхваченные прямо из пишущей машинки и подхватываемые актерами, уже вышедшими на сцену. Сумасшедший во всем беспорядок, где, казалось, сам черт ногу сломит, пока в последний момент все не встает на свои места, и – очередная потрясающая конференция. «Такой еще не бывало!» – таков был всегдашний всеобщий приговор, произносимый под оглушительные аплодисменты, когда Джадд выходил на сцену, чтобы поблагодарить всех, кто «так много сделал», притом что всякому было известно: эта конференция его и только его.
Аллен Талботт затушил в пепельнице недокуренную сигарету. Надо быть дураком, чтобы подражать Джадду. Какую бы прекрасную конференцию он ни устроил, она все равно покажется дурнушкой в сравнении с театрализованными зрелищами Джадда. И эта тень всегда будет укрывать его. Даже если Джадд не вернется…
Зазвонил телефон.
– Доброе утро, Аллен. Это Роджер Старк, – уже первая, холодно невозмутимая, фраза звонившего давала речевой портрет этого человека.
Аллен Талботт, если когда и заглядывал в кабинет вице-президента, то лишь мельком: управление рекламы и продвижения товаров было одним из немногих подразделений, все еще напрямую подчиненных мистеру Краучу, но поскольку Роджер Старк вел общий надзор по всем вопросами финансирования, он время от времени позванивал, интересуясь проблемами бюджета на рекламу. Всякий раз при звуке его голоса в воображении рисовалась одна и та же картина: мужчина в стильном кресле за рабочим столом, выписанным из Дании, такой же бесстрастный, как и развешанные на стенах строго геометрические картины в стиле Мондриана, все эмоции Роджер Старк столь восхитительно контролировал, что ни малейшая деталь в нем никогда ни выдавала его чувств. Возможно, как раз эта изощренная непроницаемость больше всего и привлекала Аллена Талботта, хотя, на чем бы ни основывалось интуитивное уважение, он никогда не позволял себе разделять ни неприязни, с какой относился к этому человеку Джадд Уайлдер, ни его настороженности к тому, как быстро обретает Роджер Старк весомость в управлении компанией.
