***
– Похоже, твоя протеже пользуется спросом, – хмыкнул Майкл Корн, разглядывая на голографическом экране то, что показывали камеры.
Он сидел в кресле за столом, бросая на Рендала ироничные взгляды. Тот же, все больше хмурясь, смотрел на экран, отражающий советника Таринского Альянса и Кэти… Вернее, не Кэти. Он называл ее так по привычке, все еще не в силах до конца поверить в то, что каждое слово этой девушки было ложью. Таниэль. Рендал мысленно попробовал на вкус непривычное имя и отстраненно подумал, что оно ей подходит. Такое же красивое и необычное, как сама эта девушка, которая сумела убедить его в возможность счастья и так же быстро все разрушила.
Рендал вспомнил то состояние обрушившегося на него мира, когда начальник Службы безопасности сообщил, что в ряды студенток затесалась беглая преступница. И кем эта преступница оказалась. Сначала не мог поверить и требовал реальных доказательств. Тупо пялился на экран, где в соответствующей базе данных Федерации видел знакомое лицо на фотографии.
А потом что-то словно умерло внутри. И теперь каждое ее действие, каждое слово воспринималось иначе. Как умелая игра, ловко расставленные сети, в которые он попался, как безмозглый идиот. Ее актерскому мастерству можно было аплодировать стоя! Он ведь почти уверился в том, что их отношения перешли на новый уровень. Сегодня же вообще собирался свозить ее в одно красивое романтическое место в Терре и, улучив подходящий момент, признаться, что влюблен.
Сам себе удивлялся, что за столь короткое время проникся такими сильными чувствами, но ничего с собой поделать не мог. Он и правда любил эту девушку. Так сильно, что сердце щемило при одном лишь взгляде на нее. Никогда с Рендалом подобного не было. Даже к Лоре он не испытывал таких сильных чувств. Дикая смесь страсти и нежности, стремление оберегать, защищать от всего мира, баловать, как ребенка. А ведь раньше считал, что ему нужна совсем другая партнерша по жизни. Сильная, самостоятельная, схожая с ним по характеру. Такими были Лора и Марда. Но в случае с Таниэль для него не имело значения, сильная она или слабая, ровня ему или нет.
Он любил в ней все. И то, что порой она милая и трогательно-неуверенная, и то, что иногда в ней пробуждались дерзость и упрямство. Какой бы ни представала перед ним, стремление защищать и быть рядом никуда не уходило. А чувства с каждым днем лишь усиливались. И вот теперь оказалось, что весь этот трогательный, такой притягательный образ не более чем маска. А эти сине-зеленые глаза, похожие на аквамарины, в которых он тонул, стоило заглянуть в их сияющие глубины, всегда ему лгали.
