Андрей Свиридов показался Крылову настолько колоритным персонажем, что он немедленно захотел написать его портрет. В перерывах между сеансами Андрей охотно присоединялся к играм мальчиков на плетеном ковре, привнося в них немало выдумки и веселья.
В один прекрасный день Варвара неожиданно сообщила, что собирается развестись с Крыловым и выйти замуж за Андрея. Ее заявление грянуло, как гром среди ясного неба. Крылов, обычно относившийся к причудам жены снисходительно, на этот раз вышел из себя. Андрей Свиридов больше не появлялся в доме, и его портрет исчез с мольберта. Само имя «Свиридов» подлежало теперь строжайшему запрету.
Тем не менее, Варвара стояла на своем и сказала мужу, что уходит из семьи и будет жить у знакомых. Тщетно пытался Крылов, поддерживаемый родственниками, ее образумить – Варвара подала документы на развод. Алеше было мучительно стыдно за взрослых и больше всего на свете хотелось, чтобы эта история не просочилась в школу. Тема, напротив, воспринимал происходящее гораздо спокойнее и, кажется, был рад, что мать больше не появится дома.
Вскоре к Крыловым переехала сестра Варвары, Мария. Нужно было вести хозяйство и присматривать за детьми. Еще через некоторое время Крылов получил ордер на трехкомнатную квартиру и отдельную мастерскую в доме художников на Верхней Масловке. Бывшую детскую комнату с плетеным ковром заняла вернувшаяся на Кудринку от знакомых Варвара, а семья Крыловых в новом составе навсегда покинула этот дом.
Алеша и Тема были рады переезду на Масловку. Вместо тесного Кудринского переулка с его унылым двором, «ненормальцами» и покосившимися сараями – огромное зеленое пространство лужаек Петровского парка. Прямо с балкона можно было наблюдать за тренировкой футболистов на малом стадионе «Динамо»!
Дважды в неделю к мальчикам приходила учительница французского языка мадемуазель Тибо – маленькая, похожая на птичку, пожилая парижанка. В силу природной способности к имитации, Алеша легко осваивал разговорный язык и вскоре начал перебрасываться французскими фразами с Темой. Отца они видели теперь лишь по вечерам, когда он возвращался из мастерской, мрачный и усталый. Изредка он справлялся у сыновей об их успехах в школе, но поскольку ни тот, ни другой не проявляли склонности к гуманитарным предметам, его интерес быстро угасал.
– Куда собираешься поступать? – спросил он однажды Алешу.
– Скорее всего, в университет на биофак, – ответил тот.
