Пресытившись едой и питьем, мы отправились размять ноги в соседней зале, где стоял большой рояль. Один из нас, знавший тайны музыки, подсел к нему, и сейчас же поплыли по воздуху пошловатые, но подмывающие звуки штраусовского вальса.
Саша, как хозяин, первым подлетел к своей даме, и они понеслись глиссадом по блестевшему, как стекло, паркету; за ними другая пара; третья, четвертая. Потом звуки вальса перешли без перерыва в польку, во время которой мы носились по зале; как угорелые.
Полька перешла в галоп, и оживление дошло до апогея; ноги сами собой выкидывали разные канканные антраша, поднялся шум, хохот; пары сшибались, падали, опять поднимались, мчались и опять падали, дамы теряли свои туфли, и последние летали по всей зале; словом, происходило великое смятение, пока мы, наконец, не запыхались и, дыша, как убегавшиеся собаки, не уселись по разным углам отдыхать.
На минуту нас расстроил неожиданный инцидент: одна из дам внезапно зарыдала, прямо завыла; ее бросились успокаивать. Куда там! Воет да и только, и так как-то тяжело, что душа разрывается. Мы сейчас увели ее, намочили голову, расшнуровали и положили спать; она и успокоилась.
Когда мы вернулись, опять гремел галоп, пары носились по зале, и Саша пытался дирижировать. Ну, только мы не слушались: гораздо приятнее было производить кавардак. Сам дирижер ничего не имел против этого. В конце концов мы опять запыхались и опять сели отдыхать.
Настроение еще поднялось. Вообще влияние напитков, которые мы все еще продолжали принимать по малости, было уже сильно заметно: одна из дам пролила вино и меланхолически разводила его пальцем по столу, образуя самые замысловатые узоры; другая бесцеремонно икала, раскинувшись в кресле и заложив ногу на ногу так, что видно было даже колено. Кавалеры пристроились к своим дамам, щекотали их, щипали и поверяли разные двусмысленности. Один из них стал уговаривать свою даму сесть к нему на колени, убеждая ее:
— Плюнь на эти условности, Нюточка! Ведь в конце концов все трын-трава, и мы все пойдем к черту.
Нюточка жеманилась.
— Ну, сядь же! Вот они тебе подтвердят, что теперь это совершенно в порядке вещей.
Мы все хором подтверждаем, а Саша авторитетно заявляет:
— Ну, конечно! Так всегда бывает перед столкновением с кометой.
Великолепная Софья Андреевна добавила:
— Я и сама сяду.
И брякнулась на колени к Егорову так, что он — бедняга — отъехал с креслом от ей натиска, — и победоносно оглянулась, как бы заявляя:
