— Ну, вы тоже не очень умны: почему у вас нет крыш?
— Каких крыш?
— Да вот такого прикрытия сверху.
И я стараюсь жестами дать представление о крыше.
— Зачем же оно?
А я, наконец, поймал марсианина в поразительном невежестве!
— Да на случай дождя, например.
— Что значит дождь?
Это ужасно! Это верх идиотства! Не понимать, что значит дождь! Но я терпеливо объясняю:
— Дождь, это — когда идет сверху вода.
— Какая вода?
Ах, расшиби тебя комар! Как мне объяснить ему, что такое вода? Но марсианин выручает меня:
— У нас вообще ничего не идет сверху.
— На кой же ляд вы устроили такие гигантские каналы?
— Какие каналы?
— Да вот нам видны с земли эдакие полосы.
— Таково строение нашей планеты, а мы здесь не при чем.
Я начинаю подозревать, что не марсианин глуп, но в последней отчаянной попытке заявляю:
— И стен у вас нет. Вы не защищены ни от ветра, ни от холода.
— Ветер, холод? — недоумевающе повторяет марсианин. Что это такое? Мы ничего этого не знаем.
Ну, я окончательно погиб! Надо прекратить эту позорную для меня попытку научить марсианина земному опыту.
Я обращаю свое внимание на летательный аппарат.
Надо вам знать, что некогда я потратил много мозговой и мускульной энергии и даже некоторое количество денег на изобретение разных летательных машин, обнаруживших на опыте необъяснимое, но весьма прискорбное влечение к земной поверхности, Да, борьба моя с воздушным пространством носила, поистине, титанический характер!
Я думаю, никто из зрителей, присутствовавших при первом моем опыте, не забудет его.
Еще задолго до представления всем соседям было известно, что я собираюсь полететь. И лично, и заочно я выслушал много горьких для моего самолюбия сомнений, но, имея намерение поразить мир, нисколько не обескураживался этим. Наконец, аппарат был готов, место для полета было избрано: большая прекрасная поляна за дачами. Детишек собралось видимо-невидимо, но и взрослые не обидели меня равнодушием.
Сначала все были поражены грандиозностью размеров крыльев, состоявших из двух прилаженных к центральному стержню громадных деревянных рам, на которые был натянут коленкор по 8 коп. за аршин. Мальчишки признали это за два гигантских змея, соединенных вместе, и визжали, предвкушая восторг зрелища. Однако более опытные и наблюдательные пророчили полную неудачу ввиду отсутствия хвоста.
Я твердыми шагами подошел к своему сооружению, продел руки в соответствующие петли для управления аппаратом, ноги поставил в прибор, имевший целью усиливать величину размаха крыльев, еще раз оглянул всех с гордым видом, наслаждаясь своим торжеством, взмахнул крыльями и…. и полетел. Взмах крыльев вывел аппарат из состояния равновесия, и я повалился на спину. Напрасно я трепетал и руками, и ногами: аппарат и крылом не повел, находя принятое им и мною положение самым естественными и безопасным.
