Взгляд мой уплыл за капот и дальше. Здания, где квартировали покойный Виктор Мелман и «Склады Брута», больше не было. На углу торчал обгорелый, покореженный скелет дома с двумя уцелевшими полуразрушенными стенами. Я направился к ним.
Прогуливаясь, я изучил то, что осталось. Обуглившиеся останки давно остыли и лежали на земле мертвой кучей. Серые полосы и наведенные сажей круги фейери[34] говорили, что вода, которая набралась внутрь, уже испарилась. Запах гари тоже почти не чувствовался.
Интересно, а не от моего ли огня в ванне случился пожар? Нет, не думаю. У меня был небольшой костерок, и я его хорошо упрятал, так что вряд ли огонь пошел дальше.
Пока я там все разглядывал, мимо меня прокрутил педалями паренек на зеленом велосипеде. Через несколько минут он вернулся и остановился возле меня, шагах в десяти. Выглядел он лет на десять.
— А я видел, — сказал мальчишка. — Видел, как горело.
— Когда это было? — спросил я.
— Три дня назад.
— А от чего?
— Что-то на складе, что-то воспло…
— Воспламеняющееся?
— Ага, — сказал он со щербатой улыбкой. — Кажись, сами и подожгли. Из-за страховки.
— Правда?
— Угу. Папа сказал, должно быть, дела шли плохо.
— Это бывает, — ответил я. — А в огне кто-нибудь пострадал?
— Думали, художник сгорел, который жил наверху, потому что его не нашли. Но не видели никаких костей, ничего такого. Хороший огонь был. Долго горело.
— Ночью или днем?
— Ночью. Я вон оттуда смотрел. — Он показал на дом через улицу, в той стороне, откуда я пришел. — Столько воды на него вылили.
— А ты видел, из дома кто-нибудь выходил?
— Не знаю. Я потом стал смотреть, когда уже здорово горело.
Я кивнул и пошел к машине.
— Как вы думаете, а патроны взорвались бы в том огне? — спросил вдруг мальчишка.
— Конечно, — ответил я.
— Нет, они не взорвались.
Я вернулся.
— Ты это о чем?
Он уже рылся в кармане.
— Мы с ребятами вчера тут играли, — объяснил паренек, — и нашли кучу патронов.
Я увидел на его раскрытой ладони несколько цилиндриков из металла.
Как только я сделал шаг в его сторону, он присел и поставил один цилиндрик на мостовую. Потом неожиданно подхватил с земли камень и занес его над предметом.
— Не надо! — закричал я.
Камень ударил по гильзе — и ничего не произошло.
— Тебя же могло поранить… — начал я, но паренек меня перебил.
— He-а. Эти гады никак не взрываются. Тот розовый порошок можно даже в огонь насыпать. Есть спички?
— Розовый порошок? — спросил я, пока он колошматил камнем по гильзе и вытряхивал из нее розовую пудру.
