— Хватит хохмить, младший лейтенант Александров, — и Локтев так стукнул кулаком про столу, что в шкафу за его спиной зазвенели спортивные кубки. — Ты с кем разговариваешь? Забыл, где находишься?
Не ожидавший такой реакции хоккеист, до этого развалившийся на стуле, выпрямил спину. В кабинете повисла напряженная пауза. Первым ее нарушил Локтев:
— Ты понимаешь, что если этому заявлению дадут ход, в команде ты не останешься?
Александров молчал, понуро глядя в пол. Кажется, он только теперь осознал, в какую историю снова вляпался.
— Тебе придется просить прощения у этого парня, чтобы он отозвал свое заявление обратно.
В ответ Александров покачал головой: дескать, не буду.
— Тебе твоя гордость дороже пребывания в ЦСКА?
— Сволочь он, Константин Борисович, а я перед ним извиняться буду?
— Но эта сволочь может поставить крест на твоей карьере, понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Александров, — но извиняться не буду.
Глядя на его по-детски хмурое лицо, Локтев внезапно… улыбнулся. Ему нравился этот парень, несмотря на то, что характер у него был сложный, ершистый. Локтев относился к нему по-отечески тепло, может быть, потому, что ему всегда хотелось иметь еще и сына, а у него была одна дочь. А тут еще этот случай с Валентином Гуреевым, который живо напомнил Локтеву события 16-летней давности, когда он сам угодил в точно такую же ситуацию. Его ЦДСА тогда выступал в Кубке СССР и встречался с московским «Локомотивом». Весь матч за Локтевым «охотился» железнодорожник Александр Афанасьев. В конце концов, нервы Локтева не выдержали и он, толкнув его на лед, еще и поддал ему ногой. Да так сильно, что конек отсек железнодорожнику часть уха. В результате грубияна дисквалифицировали до конца сезона.
— Ладно, ступай к себе, — произнес Локтев, убирая заявление журналиста в ящик стола.
Александров поднялся со стула, но в самых дверях задержался:
— Что решили, Константин Борисович? — голос его еле заметно дрожал.
— Когда решу, тогда сообщу, — ответил Локтев.
— И все же?
Вместо ответа тренер махнул рукой, но по выражению его лица Александрову стало понятно, что все будет хорошо.
— Спасибо, Константин Борисович, — и хоккеист вышел из кабинета.
Эта беседа была чисто профилактическая. За день до нее Локтев заехал к начальнику отделения милиции, своему доброму приятелю, с которым они неоднократно парились в бане, и легко уговорил его не давать этому делу ход. Начальник хотел тут же порвать заявление журналиста, но тренер попросил отдать его ему.
