В груди болезненно заныло, а глаза увлажнились. Возникло сильнейшее желание спрятаться, укрыться в теплом тихом месте от бездушного мира, что со спокойствием камня взирает на гибель тысяч существ, будь то одряхлевшее от старости дерево, или полный сил молодой охотник. Жалость к себе накрыла волной, ударила в живот так, что перехватило дыхание, стиснула горло. Кривя губы, и изо всех стискивая челюсти, чтобы не разрыдаться, Мычка остановился возле старой сосны, уткнувшись лбом в ствол, замер.
Среди плывущих перед глазами цветных пятен протаяли лики родных: неободрительно качает головой дед, мать прожигает суровым взором, насмешливо смотрят братья, лишь младшая сестра ласково улыбается, в ее глазах понимание и поддержка.
Налипший на кору снег охладил лицо, стало легче, или это так подействовали воспоминания? Мычка встряхнулся, перехватив рогатину, вновь двинулся в путь, сперва нерешительно, но с каждым мгновением вновь обретая уверенность.
Ночь наступает неумолимо. Стволы деревьев начинают расплываться, а кусты растекаются в серые пятна, смешиваясь со сгущающимся сумраком. Голод разгорается все сильнее. Уже не просто сосет под ложечкой — сводит спазмами желудок, да так, что приходится сжимать зубы, чтобы не завыть от боли. Сил все меньше. Все тяжелее идти. Ноги все чаще спотыкаются, не в силах переступать многочисленные сучья-преграды, проваливаются в заполненные водой невидимые ямы. Рука с трудом удерживает рогатину, еще немного, и пальцы разожмутся, древко выскользнет, и уже нельзя будет остановиться, поднять, потому что продолжить путь не хватит сил.
Где-то неподалеку тоскливо завыло. Подхватывая, завыло с другой. И вот уже весь лес наполнен заунывным, тянущим душу воем, доносящимся, кажется, отовсюду: слева, справа, сзади. Звери вышли на охоту, скоро они соберутся в стаю, возьмут след, и тогда все кончится быстро и легко, ведь даже для того, чтобы перерезать себе горло засапожным ножом, уже не хватит ни времени, ни сил.
Ноздрей коснулся запах, слабый, едва различимый среди множества лесных ароматов, но сердце забилось радостно, а в груди потеплело. Привычный, не привлекавший внимания в обыденной жизни, сейчас запах показался сладким и желанным. Запах дыма, сгорающие в печи сучья, волны живительного тепла и шкворчащая на вертеле тушка. Он все-таки дошел. Превозмогая слабость, голод и страх, дошел, выбрался из цепких лап заснеженного леса!
Еще немного, и он сможет увидеть родных, ощутить тепло огня, утолить голод… Мычка завертел головой, пытаясь определить направление, пошел, а затем и побежал. Силы вернулись. Подстегиваемый нетерпением, он полетел, как на крыльях. Словно и не было утомительного трехдневного перехода. Еще чуток, еще немного! Последнее усилие.
