До сих пор удивляюсь, как я позволил Бочкину бинтовать свою ушибленную голову. Он корпел надо мной в дальнем углу раздевалки минут десять.
– На урок опоздаем, – торопил я. – Что там выходит?
– Что надо, – сопел Бочкин. – Последние витки.
Он разодрал конец бинта на две части и завязал над моим ухом коронный узел.
– Готово!
Я ощупал голову. Кое-где торчали вихры, а бинт предательски наползал на левый глаз. И тут передо мной мелькнул знакомый первоклашка. Он уставился, разинув рот, а потом начал гоготать во все горло. Кажется, зубов у него стало еще меньше – сплошные черные дыры.
– Мамочки! – схватился он за живот. – Живая мумия!
– Бочкин, держи его! – я забыл про костыли и кинулся за стервецом.
Мальчишка был шустер и удачлив, тут уж ничего не скажешь. Зато мне не везло, хоть рыдай. Как только я вынырнул из-за вешалок и уже почти что ухватился за шиворот первоклашки, услышал оклик Бочкина:
– Адаскин, стой!
Но было поздно. Я уже на всех парах летел прямо в объятия своей ненаглядной Инги. Она только что повесила куртку и разговаривала со знакомой мне парочкой: Генкой Зыкиным и Алиной. Вся компания уставилась на меня, будто по школьному коридору и правда расхаживала мумия. Тут я споткнулся о чью-то ногу и начал падать. Рядом оказался Бочкин, он уже подсовывал мне костыли.
– Вовремя я тебя подрезал, – шепнул на ухо. – Чуть не прокололись.
Я вспомнил, что теперь инвалид. Оперся на костыли, а Генка уже ощупывал меня, как тюбик зубной пасты, кишки так и норовили выскочить наружу.
– Что с тобой случилось? – он дернул за узелок над моим ухом. – Выглядишь паршиво.
– Пришлось немного помять Сопыгина, – стараясь выглядеть безразличным, сказал я.
– Где-то я этого парня уже видела, – Инга пристально меня разглядывала. – Или нет, показалось…
– Это Бориска, наш человек! – перебила Алина и буквально вцепилась в меня. – Ты подрался с Сопыгиным? Здорово же он тебя отделал! Что с ногой?
– Вывих, – вздохнул я.
– Больно? – Алина сочувствующе уставилась на мою откляченную ступню.
И только я начал обдумывать красивый заход, чтобы описать свое героическое сражение с нестерпимыми мучениями, как услышал подлый голосок.
– Ничего у него не болит! – выглядывал из-за Генки вездесущий первоклашка. – Видали, как за мной припустил, только пятки сверкали!
Как раз в этот миг я поднял полный скорби взор на Ингу и тут же начал краснеть от стыда.
– Так что у тебя с ногой? Вывих или нет? Колись, Борис. – Инга впервые назвала меня по имени! План Бочкина работал. – И все-таки где-то я тебя уже видела…
