— Ай да ты!
— Да уж, я такой, — самодовольно ответил Дикки. — Я бедовый!
— И как это я до сих пор в тебя не влюбилась?
— А вы все девчонки чувствуете, что я сам по себе. Вы ж влюбляетесь в тех, кто вам пальчиком пощелкает, а я не щелкаю, мне некогда, я дело лечу делать, а не про лирику разговаривать…
— У, Бармалей, какой!..
— Дикки, я тебя опять вызову!
— Ах. Гжесь, он ведь прав, и я его прощаю… Как же здорово всё устроилось!
— Вместе!
— Опять вместе, ребята! Меня, меня благодарите, руки мои лобызайте золотые…
— А чего, я готовая…
— Галка, не смей, возревную!
— Да тише же, тише, вон мужик какой-то приглядывается…
Мужик — осунувшийся, сгорбленный, иссиня-бледный, будто у него кто-то умер, — чуть улыбнулся.
— Простите, уважаемые спутники, — проговорил он, — я просто позволил себе слегка усомниться в вашей эрудиции относительно нейтрализационных камер. Вам приходилось уже пользоваться ими?
— Конечно! — с вызовом соврал Дикки. Гжесь и Галка притихли.
— Ну, прекрасно. Тогда вы не забудете, конечно, перед включением нейтроблоков нажать вот этот рычажок? Ничего особенного не случится и без него, разумеется, но он такой незаметный… Я подумал, что вам приятно было бы иметь возможность разговаривать друг с другом и в камерах. Вот здесь наберите номера камер друг друга…
— Где? Ага… Ну, ясное дело, мы бы не забыли, — сказал Дикки. — Но все равно вам спасибо.
— Не стоит, что вы. Простите, что помешал. Кстати, молодой человек, мы с вами соседи по каютам, так что, в случае чего, милости прошу.
— Уважаемые пассажиры! До перехода осталось десять минут. Просим вас занять места в нейтрализационных камерах.
— Спасибо за приглашение, товарищ…
— Меня зовут Бенки.
— Прямо так?
— Естественно. Мы же все коллеги теперь.
— Спасибо… Ну, пошли, что ли?
И они загерметизировались в камерах, как и остальные сто тысяч человек на колоссальном лайнере. В микрофонах слышно было взволнованное Галкино дыхание.
— Ну, с нами крестная сила, — сказал Гжесь. — Галка, слышишь?
— Угу… Я волнуюсь ужасно, ребята…
— Ерундень, — солидно сказал Дикки. — Все идет как нельзя лучше, глупая ты женщина. Мы вместе, и мы летим на Терру. Лучше просто быть не может!..
— Галка, — позвал Гжесь тихо. — Ты сейчас дрейфь, а уж после того, как вылезем из камер и пойдем к нам, не дрейфь больше…
В этот момент капитан звездолета нажал кнопку стартера, и двенадцатикилометровый корабль на несколько секунд запылал, словно маленькая звезда.
…Огромный медный диск солнца коснулся иззубренной кромки леса, стёкла диспетчерской просверкивали алыми искрами. Ринальдо сидел и смотрел на солнце. Он не мог больше пить, потому только сидел и смотрел. Глаза слезились.
