— Там… там кто-то есть! Смотрите!
Сообщники приблизились. На куче щебня, возвышавшейся у стены, спал человек — седобородый старик с длинными, тоже седыми волосами. Кожу его лица и рук прорезывали тысячи морщин. Вокруг глаз синели круги. На вид ему было не менее ста лет. Латаный-перелатаный льняной хитон укрывал его с головы до ног. С шеи на грудь свисали четки из священных шариков морских ежей, которым галлы дали прозвище «змеиных яиц». Рядом с ним лежал красивый топорик из жадеита, покрытый неразборчивыми письменами. Далее лежали в ряд острые куски кремня, большие плоские кольца, две зеленые яшмовые подвески и два ожерелья из голубой перегородчатой эмали.
Как ни в чем не бывало старик продолжал храпеть.
Ворский прошептал:
— Чудеса продолжаются. Это жрец… как те, что были когда-то во времена друидов.
— Ну и что? — осведомился Отто.
— А то, что он ждет меня.
Конрад высказал довольно жестокое предложение:
— Я проломил бы ему голову топором, да и вся недолга.
Но Ворский разгневался:
— Если тронешь хоть волосок у него на голове, считай, что ты покойник.
— Но ведь…
— Что ты хочешь сказать?
— А вдруг это враг? Вдруг это тот, за кем мы гонялись вчера вечером? Вспомните: на том тоже была белая накидка.
— Болван! Неужели ты думаешь, что в своем возрасте он смог бы так бегать?
Ворский наклонился, нежно взял старика за руку и проговорил:
— Просыпайтесь. Это я.
Никакого ответа. Старик продолжал спать.
Ворский повторил попытку.
Старик повернулся на своем каменном ложе, что-то пробормотал и уснул опять.
Начиная проявлять нетерпение, Ворский возобновил свои попытки, но уже энергичнее и в повышенных тонах:
— Эй, вы, послушайте! Не можем же мы торчать тут до бесконечности! Вставайте!
С этими словами он сильно потряс старика. Тот раздраженно оттолкнул надоедливую руку, вновь на несколько секунд погрузился в сон, потом устало повернулся и злобно бросил:
— Отвали!
Трое сообщников, которые знали французский до тонкости, включая и жаргонизмы, ни на секунду не усомнились в подлинном значении столь неожиданного восклицания. Они буквально остолбенели.
Ворский обратился к Конраду и Отто:
— А? Что он сказал?
— Да то, что вы слышали, именно то самое, — отозвался Отто.
После этого Ворский предпринял еще одну попытку и потряс незнакомца за плечо. Тот снова повернулся на своем ложе, потянулся, зевнул, попробовал снова погрузиться в сон, потом вдруг сдался и, сев, проговорил:
— Какого черта! Неужели даже в этой дыре нельзя спокойно поспать?
