— Это еще что! Да как ты смеешь меня оскорблять! Как ты смеешь мне тыкать?
— А почему бы и нет, раз ты меня обобрал?
Еле сдерживаясь, Ворский проговорил дрожащим голосом:
— Говори, но будь начеку, малыш, ты затеял опасную игру. Говори.
— Значит, так, — начал Отто. — Кроме клада, то есть наших двухсот тысяч франков, мы договорились — и ты, подняв руку, поклялся в этом, — что любые деньги, которые мы найдем, пока занимаемся этим делом, будут поделены на две половины: одна — тебе, другая — нам с Конрадом. Так?
— Так.
— Тогда давай, — потребовал Отто, протягивая руку.
— Что давать? Я ничего не нашел.
— Врешь. Когда мы отправляли на тот свет сестер Аршиньа, у одной из них под блузкой ты нашел припрятанные деньги, которые мы не смогли отыскать в доме.
— Вот еще новости! — воскликнул Ворский тоном, в котором слышалось смущение.
— Это чистая правда.
— Докажи.
— А ты достань приколотый у тебя изнутри к рубахе пакетик, перевязанный бечевкой.
С этими словами Отто ткнул Ворского пальцем в грудь и добавил:
— Доставай, доставай и выкладывай половину.
Ворский молчал. Он был ошеломлен, как человек, который никак не поймет, что происходит, и тщетно пытается догадаться, каким образом противник раздобыл оружие против него.
— Сознаешься? — осведомился Отто.
— А почему — нет? — ответил тот. — Я хотел рассчитаться потом, сразу.
— Лучше рассчитайся сейчас.
— А если я откажусь?
— Не откажешься.
— А если все-таки?
— Тогда берегись.
— А чего мне бояться? Ведь вас всего двое.
— Нет, по крайней мере трое.
— Где же третий?
— Третий, судя по рассказам Конрада, далеко не простачок… Короче, это тот, кто только что обвел тебя вокруг пальца, человек в белой накидке, пустивший стрелу.
— Ты что, собираешься его позвать?
— Вот именно, черт возьми!
Ворский почувствовал, что силы неравны. Сообщники медленно приближались к нему с обеих сторон. Приходилось уступить.
— Да забирайте, ворюги, разбойники! — вскричал он, доставая сверток и разворачивая банкноты.
— Считать можешь не трудиться, — заметил Отто и неожиданно выхватил у него всю пачку.
— Но…
— Никаких «но». Половина Конраду, половина — мне.
— Ах, скотина! Гнусный бандит! Ты мне за это еще заплатишь! На деньги мне плевать! Но ограбить меня так нагло? Не хотел бы я оказаться в твоей шкуре, дорогой мой!
Продолжая сыпать проклятиями, он вдруг расхохотался злобным, натянутым смехом.
— Ей-Богу, это было неплохо сработано, Отто! Но откуда и как ты мог узнать об этом? Ты мне расскажешь, а? Впрочем, сейчас нельзя терять ни минуты. Итак, мы договорились обо всем, не так ли? Вы готовы?
