— Час близок, моя крошка. Молись.
Тихо, чтобы не услышали приспешники, он стал рассказывать ей на ухо противным голосом какие-то незначительные эпизоды из своего прошлого. Наконец он вскричал:
— Еще слишком светло! Отто, пойди поищи чего-нибудь в шкафу для провизии. Я хочу есть.
Они сели за стол, но Ворский тут же вскочил:
— Не смотри на меня, моя крошка. Ты меня смущаешь. Чего тебе надо? Когда я один, совесть у меня не очень-то чувствительна, но когда такой взгляд, как твой, проникает в самую глубь естества, она начинает шевелиться. Закрой глазки, моя красавица.
Он прикрыл глаза Веронике платком и завязал его на затылке. Но этого ему показалось мало, и он обернул ей голову тюлевой занавеской, которую сорвал с окна, а затем обмотал ее вокруг шеи жертвы. Удовлетворенный, он сел за стол и принялся пить и есть.
Все трое говорили очень мало и ни словом ни упомянули ни о своих походах по острову, ни о дуэли. То, о чем они беседовали, не интересовало Веронику и не могло ее расшевелить, если б даже она прислушалась. Все сделалось ей чуждым. Слова достигали ее ушей, но она не понимала точного их значения. Она думала лишь о смерти.
Когда стало смеркаться, Ворский заявил, что пора идти.
— Значит, вы не изменили своего решения? — поинтересовался Отто несколько враждебным тоном.
— Ни на йоту. А почему ты спрашиваешь?
— Да так. Но все же…
— Что — все же?
— Ну, в общем, нам все это не очень-то нравится.
— Да ну? И ты заметил это, милый мой, только теперь, после того, как со смехом подвесил к деревьям сестер Аршиньа?
— Тогда я был пьян. Вы заставили нас пить.
— Ну, так выпей, старина. Вот, кстати, бутылка коньяка. Налей в свою флягу и отстань… Конрад, ты приготовил носилки?
Ворский повернулся к своей жертве:
— Вот, позаботились о тебе, моя дорогая: нашли старые ходули твоего мальчишки, а между ними протянули ремни. Практично и удобно.
Около половины девятого мрачная процессия отправилась в путь. Впереди шел Ворский с фонарем в руке. Его сообщники несли носилки.
Грозные тучи, появившиеся еще днем, затянули небо и плыли над островом, тяжелые и черные. Быстро темнело. Сильный ветер заставлял плясать в фонаре пламя свечи.
— Бр-р, — поежился Ворский, — до чего мрачно. Подходящая ночь для Голгофы.
Вдруг он отскочил в сторону: какой-то черный комочек выкатился прямо ему под ноги. Ворский проворчал:
— Это еще что? Смотрите-ка! Кажется, собака…
— Это пес мальчишки, — сообщил Отто.
— А, знаменитый Дело-в-шляпе? Очень кстати! Дело действительно в шляпе, да еще в какой! Ну, погоди у меня, скотина!
