Однажды Джордж пропал. Дядя Генри приезжал погостить на выходные и по забывчивости оставил крышку его клетки открытой. Мы с родителями Генри обыскали каждый уголок элегантного, но спартански обставленного дома, в котором все должно было обеспечивать легкое передвижение кресла-коляски. Джорджу негде здесь спрятаться, думали мы. Но змею тем не менее найти не смогли.
Прошел месяц. Генри был на удивление спокоен, убежденный, что Джордж рано или поздно объявится сам. Мне было жаль Генри, но я не могла положа руку на сердце сказать, что хоть сколько-нибудь скучала по Джорджу.
Однажды утром я приехала и направилась будить Генри. И там, рядом с ним в постели, вытянувшись почти во всю свою длину, лежал Джордж. Оба сладко спали. Меня шокировала собственная реакция, но это зрелище показалось мне одним из самых очаровательных и трогательных за всю мою жизнь. Джордж наконец завоевал мою симпатию!
В последующие месяцы здоровье Генри продолжало разрушаться, его тело все больше скрючивалось, дыхание становилось все более затрудненным. Однако он сохранил возможность пользоваться тремя пальцами, выполнял домашние задания и час за часом сидел, поглаживая Джорджа. Три хрупких подвижных пальца самоотверженно поддерживали ласковую связь между мальчиком и удавом – вплоть до последнего дня.
В этот последний день Генри написал мне записку. Конверт с моим именем обнаружился на его письменном столике. Я была тронута до глубины души, поскольку сильно привязалась к этому мужественному парнишке. Он начал письмо с благодарности за помощь с Джорджем, и, дав понять, что мои невольные нежные чувства к боа не остались для него тайной, писал о своей уверенности в том, что может рассчитывать на меня: я позабочусь о Джордже теперь, когда Генри не стало. На мгновение я запаниковала – пока не заметила постскриптум. Под смайликом Генри сообщал, что мне не придется беспокоиться: человек из службы доставки согласился взять Джорджа к себе.
Ах, Генри, думала я, ты все продолжаешь дразнить меня! Но я не забыла ласково погладить Джорджа еще один, последний раз, прежде чем уехать.
Когда мне было лет шесть или семь, у меня был маленький щенок-дворняжка по кличке Сокс. Мы с Соксом были неразлучными приятелями в те полгода, которые он прожил со мной. Он спал в изножье моей кровати. Последним, что я ощущал вечером, и первым, что будило меня по утрам, было его теплое, гибкое тельце. Я любил его нежной любовью, которая не померкла с годами.
