Целой вечностью показалась борьба с расшумевшимся озером. Наконец близок наш бивак, прямо к нему нас прибивают волны и ветер. Ольга бегает по берегу, мечется из стороны в сторону.
На твердой земле нас встречает жаркий костер. Молодец наша Ольга, заметила бедствие издалека, наготовила целую гору топлива.
— Вот и надежная байдарка! — укоряет она. — Больше в ней нельзя плавать в этом озере. Как хотите, если не послушаете, брошу экспедицию и уеду. Не желаю видеть вашу гибель… Ни за что!
Ее ультиматум излишен. Про себя я давно решил: надо ехать в город, доставать что-то другое и более надежное.
На следующий день на жарком солнце быстро высыхают наши вещи, и еще через день после нашего неудачного плавания мы мчимся домой, по пути только ради ночлега заглядывая в знакомый саксауловый лес.
Трудная жизнь орлиной семьи
Интересно взглянуть на птенцов орла-могильника. Какими они теперь стали? Вот и гнездо, и на нем виднеется что-то большое, коричневое. Оказывается, это молодой орленок. Он теперь уже почти такого же размера, как взрослый, стоит на краю гнезда, опустив голову и закрыв глаза. Спит, наверное, обдуваемый ветерком. Других не видно, лежат. В кузове машины тявкнула собака. Орленок встрепенулся, открыл глаза, взглянул в нашу сторону и тотчас же лег, прижался к гнезду, спрятал голову.
Птенцов только двое. От третьего остались одни лапы с растопыренными когтями. Сами съели своего собрата от голода или один из родителей принес свое дитя в жертву другим? Обычно орлы выводят по два птенца. Неужели третий предназначался как своеобразный запас провизии на случай бескормицы? Жестокий обычай, но целесообразный! Лучше погибнуть одному, чем всем троим. Орлят сфотографировать опять не удалось. Крепко залегли пластом, будто мертвые. Такова реакция пассивной защиты.
Саксаульник изменился. Выгорели под солнцем и стали желтыми травы, хотя деревья все те же, зеленые. Исчезли кобылки. Отложили кубышки и погибли. Видимо, откочевали отсюда и ежики, охотившиеся за насекомыми, и не стало орлиной добычи. Не выручили на этот раз кобылки орлиное семейство.
После катастрофы
В большой солончаковой низинке близ станции Копа мы были в начале путешествия, когда ехали к горам Анрахай.
Земля была сухой и жаждала влаги. Мокрицы успели разойтись со своих зимовочных норок, разбились на парочки, и каждая из них построила неглубокую вертикальную норку с сильно суженным входом. Пустынные рачки еще не перелиняли, оставались неполовозрелыми.
