Меня только за сегодня и вчера посетили с передачками три человека, включая неожиданно Маргариту нашу Павловну, а Веру — только сестра, совершенная ее копия, раскосые глаза, черные волосы, большой рот, очень красивая, только старше. Принесла сморщенные темные яблоки, горчичный батон и сладкую простоквашу, жуть какая-то. Я поделилась с Верой сыром в нарезке, сосисками и колбасой, она была рада, ела быстро.
За едой от благодарности, что ли? — Вера рассказала простую историю: в своем саду познакомилась с отцом одного из деток, рослый блондин, военный, стали встречаться и дружить. Далее она забеременела, а он перестал забирать ребеночка, стала забирать жена, мобильный блондина умер, Верой был раздобыт домашний телефон, трубку снимала жена, твердила, что нет его, нет дома, и она не знает, когда. Время шло, сроки были пропущены, все так неудачно и получилось, двадцать шесть недель.
А что родители твои, спросила я просто так. Ты что, ответила Вера, да они мне не то помогать, они и разговаривать не будут со мной, они уже и сейчас, отец без работы второй год бухает, мать стирает там что-то на дому, нищета и рады, страшно рады, что я уехала, даже не пишут мне почти.
Тут опять же, надо сказать, что такая же история наблюдается у меня. Ну, примерно такая же. Родителям давно до меня нету дела, отец и так-то всегда был исключительно в делах страшей сестры и ее детей, а после своего триумфального освобождения из тюрьмы вообше. Сестра у него любимица и гений, выучилась на целого педагога русского языка и литературы. А я — троечница, бич семьи и сбежала из дома в неполные семнадцать лет. Про мать лучше вообще не вспоминать. Я и не буду. Не люблю об этом.
Любимый же теперь не то что "временно недоступен", а плотно "заблокирован", подозреваю, что он сменил номер. Это вышло недорого, не дороже всего остального, хотя никакой жены и детишек в детских садах у него не наблюдается. Какая разница.
Уфффф, блинский нафиг. Что происходит, теряюсь в догадках. Точнее, остаюсь в полных непонятках. Лежала себе в палате, никого не трогала, общалась с тобой, дорогой мой молескинчик, и рраз — открывается дверь, и входит… Кто, кто, угадай, угадай, нет, угадай! — входит Барыня, как всегда, роскошная. На ней шикарное пальто "цвета гнилой зелени", она как-то говорила сама, я слышала, и крошечная черная шляпка, причем она в ней не похожа на старуху Шапоколяк или на толстушку английскую королеву, даже странно.
