А вот пиво я помню. Это была Балтика-номер-три, которая совсем недавно появилась, с блеклой серебристо-голубой этикеткой, неожиданно вкусная. "Пиво сварено для вас", — было написано на этикетке, и стояла чья-то подпись.
"Охреневаю от вашей Балтики, — объявил Ромик. — Всегда беру, когда в Питере бываю".
"Все полезно, что в рот полезло", — отозвался таксист. Тот еще шутник.
Это я тоже почему-то запомнил.
Потом был провал. Помню, как мы вышли из такси в незнакомом квартале, где пятиэтажки-хрущевки прятались среди разлапистых лип и кленов. Здесь Ромик огляделся. Забрал у меня недопитую бутылку, зашвырнул в кусты. Странно: он выглядел абсолютно трезвым.
"Дело есть, — коротко сказал он. — На миллион".
Рубиновые волгины фонарики скрылись за деревьями. Я смотрел на Ромика с преданностью. Не то чтобы я был наивным, скорей наоборот. Я уже почти понимал, кто он и чем он занимается. Но пиво сделало свое дело. Он мне уже нравился.
"Тут у меня встречка назначена с кентом с одним, — сказал Ромик. — С партнером. Партнером по бизнесу. Так вот. Терзает меня смутное сомненье, что скурвился чувачок. Кинуть нас решил. Понимаешь мою речь?"
"И что?" — тихонько спросил я.
"А раз сомнение возникло, то надо его… проверить. Лучше сейчас, чем когда уже поздно будет. Загляну к нему в гости, задам пару наводящих вопросов".
Он снова огляделся.
"Короче, вот что, дружище. Слушай…"
Задание было простым и каким-то школьным. Сколько раз мне доводилось стоять на стреме, пока старшеклассники пили портвейн за гаражами. Вот и здесь было что-то в этом роде. Даже еще смешней.
Как и было уговорено, минут двадцать я слонялся под окнами. На втором этаже белели редкие по тем временам турецкие стеклопакеты. Из-за окон ничего не было слышно. Занавески были задернуты наглухо.
Нехорошая квартира, думал я. Пиво понемногу выветривалось. Почти стемнело (помнишь, мой ангел, белые питерские ночи?)
Оглянувшись (по совету Ромика), я подобрал с асфальта подходящий камень.
"Буц", — врезался камень в стелопластик. Отрикошетил и вернулся обратно, как бумеранг. Эти новые окна еще хрен разобьешь.
Как и говорил Ромик, шторы раздвинулись (ага-а, сработало, — подумал я). В окне показался силуэт рослого мужика. Лица не было видно: в комнате ярко светила люстра. Мужик был рассержен. Он одним рывком распахнул раму и высунулся наружу.
Увидел меня, как и было условлено.
А я тотчас же отступил в темноту.
"Ну ты, ебаный в рот пидарас, — выкрикнул мужик понятно в чей адрес. — Ща спущусь, ноги из жо…"
