Они хорошо его спрятали, надеясь, что тот будет потерян для мира навсегда.
И так было до того дня, пока один молодой человек не наткнулся на него.
Рожденный крестьянкой, которая презирала и обижала его, он не представлял из себя ничего выдающегося. Он был простым парнем, в расцвете молодости, пытающимся выжить, несмотря на трудности своей жизни. Ему нужен был меч, чтобы защитить себя от тех, кто хотел навредить ему, и вот там, в глухом, темном, дремучем лесу, было оружие, которое он мог использовать.
Парень схватил его за ржавую рукоять и резко потянул, молясь всем сердцем, чтобы меч высвободился и он смог бы сразить тех, кто преследовал его.
Меч не сдвинулся с места.
Он мог слышать топот копыт, ломающих кусты, по мере того, как его враги подходили все ближе и ближе. Они могли выйти на него в любой момент и избить его или того хуже.
Они убьют его.
Испуганный, потный, запыхавшийся мальчик, одетый только в грязные лохмотья, схватился обеими перепачканными руками за рукоять и потянул изо всех сил. Внезапно волна болезненной силы прошла сквозь него. Он почувствовал себя так, словно его руки расплавились и приковались к ржавой рукояти, которая теперь становилась золотой под его руками. Сила меча проникла в его тело, овладевая им и причиняя боль.
Золото на рукояти медленно разошлось, открывая взору красный глаз дракона. На мгновение он уставился на мальчика, словно определяя, достоин ли он.
Затем с громким скрипом металла, который разнесся эхом по темному проклятому лесу, меч освободился. Мальчик закричал, когда мучительно-сладкая боль пронзила его сердце.
Лезвие меча засветилось красным, а затем обернулось огнем. Оно озарило светом фей тех, кто гнался за мальчиком, поражая их прямо там, где они стояли. Те, кто до прикосновения света были людьми, после превратились всего лишь в тлеющие груды пепла.
Огонь исчез из лезвия, которое все еще тлело, словно было живым существом. Ярко освещая густую листву красным светом, меч, казалось, пел, будто дракон, воркующий со своим детенышем. Мальчик повел мечом в воздухе, держа его потной ладонью, чувствуя, как сила оружия бежит сквозь него, словно горячее вино. Было тепло, стремительно и опьяняюще. Соблазнительно. Требовательно.
И он знал, что никогда уже не будет таким, как прежде.
— Ты — единственный.... — прошептал тихий, проникновенный голос из-за деревьев, пугая мальчика даже больше, чем его напугал свет.
Но это не сказка о Короле Артуре.
