Даллас Гутьеррес страдал от головных болей. Каждый день ему приходилось выносить по крайней мере три проломлю-твой-череп-об-стену-и-высосу-твои-мозги-через-уши приступа. Все считали, что он по-прежнему приходил в себя после того, как в него попали из бластера.
Но все ошибались.
Пока он беспомощно валялся на больничной койке, его целенаправленно напоили кровью Аркадианца. Кровью чужого. Произошло это несколько месяцев назад, но некоторые его части всё ещё умирали и возрождались уже другими.
Теперь он уже не был уверен, сколько в нём осталось от человека. Если что-то вообще осталось.
Раны его сейчас заживали прежде, чем успевали полностью появиться. Да, это хорошая вещь. Также он был быстрее чем когда-либо, иногда даже набирал гиперскорость и не мог остановиться, пока не сваливался от усталости.
Конечно, это тоже не плохая способность. Иногда, когда Даллас что-то просил, люди, которые раньше говорили ему отъебаться, мгновенно подчинялись, как будто смысл их жизни заключался в том, чтобы ему угодить. Ещё одна крутая особенность.
Однако иногда у него были видения. Видения о событиях, которые ещё не произошли. Плохие видения, можно даже сказать ужасные. Настолько ужасные, что из-за них у него возникало желание блевануть кровью и выцарапать себе глаза.
Даллас провёл рукой по усталому лицу. Прошлой ночью он увидел кое-что намного хуже своих обычных явлений о конце света. Он увидел, как его друг, Джексон Тримейн, рыдал и умолял не убивать его.
«Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого. Боже, нет». — Джексон упал на колени, по его лицу ручьями бежали слёзы, а в глазах сверкала агония.
На первый взгляд всё было безобидно. Ну, мужчина умоляет, и что? Однако спокойный и сдержанный Джексон не стал бы умолять, даже если бы на кону была его жизнь. Тогда напрашивался вопрос: какие ужасные обстоятельства вынудили его это сделать?
Желудок Далласа сжался. «Это видение неправильное, по-другому просто быть не может». Джексон не плакал, когда ему почти отстрелили руку бластером. Он не плакал даже тогда, когда умер его отец.
Однако видения Далласа до сих пор были абсолютно непогрешимыми. Он не знал только того, произошли ли уже эти события, или ещё есть время их предотвратить.
