– Важно, что полиция ведет розыск, верно? Нашли видеозапись. Может быть, найдется и что-то еще, – пришла мне на помощь тетя Аля. Я благодарно кивнула. Мы молча разлили по кружкам чай, и некоторое время я отвечала на вопросы, ответы на которые были очевидными до жестокости. Не звонил ли Сережа? Нет, если бы. Может быть, он присылал что-то по электронной почте? Нет? Жаль, конечно. Может быть, у него просто нет доступа к этим всем гаджетам. Что? Мог поехать в Прованс или Нормандию собирать виноград? Почему бы и нет. Новая жизнь. Все-таки, он так тебя любил, мог от переживаний всякие глупости сделать.
– Нет, Аля. Нет. Он бы позвонил нам, – оборвал эту цепочку предположений дядя Дима, и мы снова замолчали. Затем, не сговариваясь, принялись вспоминать, как в прошлом году, летом, Сережа выловил под Питером огроменную щуку. Тетя Аля побежала за фотоальбомами, нашла снимок с той щукой. Улыбающийся Сережа держал ее в руках, его счастье было таким же огромным, как у мужика из вирусного интернет-ролика про пойманную рыбу-язя. Мы листали альбомы, разговаривали о прошлом, о школьных годах, о том, что Сережа всегда хорошо разбирался с компьютерами, что ему бы чуть побольше усидчивости и упорства, и он мог бы вообще ученым стать – умный мальчик. Мы снова начали лить слезы, я попросила прощения, сама не зная, за что. В итоге все происходящее начало так сильно напоминать поминки, что мне стало трудно дышать. Я просидела у них, пока за окном не опустились сумерки – гораздо дольше, чем собиралась. Я приехала, чтобы рассказать им все, что знаю, а вместо этого больше слушала, чем говорила. Для родителей Сережи я была чем-то вроде моста. Пусть я и бросила их сына, но до этого была с ним два года. Ничего лучше в их распоряжении не имелось. Даже вещей, с которыми Сережа приехал в Париж. Моя мама не забрала их, когда уезжала в Авиньон, и я тоже не взяла их, покидая отель. Тогда я не знала, что делать даже с собой, мои мысли были похожи на стаю синиц, которую вспугнул случайный выстрел. Я забыла о его вещах. Полагаю, полиция изъяла их из хранилища отеля после того, как было возбуждено дело о пропаже без вести. Я точно не знала, что стало с вещами Сережи, и от этого мне было стыдно.
– Значит, последним, кто видел моего сына, был твой нынешний жених? Этот французский аристократ? Он что, действительно, какой-то граф?
– Кажется, у него есть титул, но я не уверена, что именно граф. Хотя да, граф.
