– Так, парррниии, сзанимайте две каюты эсправа, а ты, мучачо, – он бесцеремонно положил руку на плечо Энн, и развернул её. – вон тудаа, эслева.
Поначалу слушать капитана было смешно, но уже через полчаса его неумолчной болтовни, мы все привыкли и не замечали акцента. Я занял маленькую, чуть меньше купе в железнодорожном вагоне, каюту, уложил вещи, и собирался выйти на палубу, как в дверь постучали.
–Да, – ответил я.
Внутрь с трудом протиснулся огромного роста, бритый под ноль мужчина, с распирающим тельняшку животом, и длинным никелированным свистком не цепочке. Когда он вошёл, сложилось ощущение, что в каюте не осталось места даже для воздуха.
– Я Гордон Страйкер, – густым басом сказал он. – Первый и единственный помощник капитана, а по совместительству боцман этой посудины. Хочу рассказать вам о некоторых правилах.
– Слушаю вас, – ответил я с готовностью
– Во-первых. На Белухе запрещено ношение оружия. Всё, что может стрелять, должно лежать в опечатанной оружейной сумке, если это не так, положите его туда прямо сейчас и я поставлю пломбу.
Он вынул из кармана блестящий пломбир и выразительно им пощёлкал. Я указал рукой на оружейную сумку. Боцман глянул, убедился, что всё в порядке, и удовлетворённо кивнул.
– Дальше, – сказал он. – Пассажирам доступны для посещения собственные каюты, понятное дело, гальюн, общая кают-компания, она же столовая, и палуба. Вход на капитанский мостик возможен только по приглашению. В машинное отделение и на камбуз вообще нечего соваться.
Я внимал, не говоря ни слова. Гордон несколько секунд помолчал и закончил:
– И последнее. Если будете пьянствовать, делайте это в своей каюте, запершись на замок. Нечего шляться под градусом по кораблю и мешать экипажу доставить вас до места. Это понятно?
– Так точно.
– Тогда экипаж в моём лице желает вам приятного путешествия. Ужин ожидается в двадцать три ноль-ноль.
Он вышел и дышать стало ощутимо легче. Я выскочил из каюты следом, поднялся на палубу, и тут же услышал усиливающийся гул судовой машины. Берег медленно поплыл в сторону, корабль слегка закачало. Я всё-таки покинул Нью-Дели. На удаляющемся пирсе стоял Бобёр и махал мне рукой.
– Серёжа! – сзади вынырнула Энн, отпихнула меня в сторону и запрыгала на носочках, отчаянно размахивая руками над головой.
Я смотрел на их прощание и на душе становилось тепло. В голове сама собой зазвучала песня мамбы и сразу же пришло тёплое чувство. Девушка действительно влюбилась в капитана Боброва.
