Потому что институт литературной критики в России полностью уничтожен, а те, кто пишет о книгах, часто либо бездарны, либо сервильны. При этом, безусловно, несмотря на противодействие, есть и масса достойнейших литературных критиков, пишущих фундаментально, искренне и главное – умно. Особенно важно, когда литературной критикой всерьёз и надолго занимаются молодые люди, выбирающие данный тернистый путь вопреки матрице прославления и декларации всеобщего успеха. Эти люди – истинные подвижники от литературы. А подвижников нам сегодня до кислородного голодания не хватает. Литературный процесс заменён корпоративным бизнесом, заточенным на премии «для своих». Масскульт восторжествовал окончательно. Творчество изуродовалось мамоной.
И мы сейчас говорим не о противостоянии массовости и элитарности, а о сохранении здравого смысла, вкуса, мышления как такового. Без этого ни жить, ни выжить нельзя. Когда подменяется культурная основа, культурная самоидентификация, тогда рушится всё – от личности до государства.
Ролан Барт написал о смерти автора, но мы сейчас наблюдаем смерть текста. Да, сначала, ведомые постмодернистскими гимнами, мы принялись называть любое произведение текстом, а теперь не стало и его. Остался лишь человек, рассматриваемый с позиции его успешности в обществе. И этот процесс куда шире и пагубнее, нежели ахи и вздохи о пришествии неписателей в литературу. Теряется сама профессия, сама идентификация человека, а вместе с тем и понятие труда, личности. Остаётся лишь успехометр: не соответствуешь критерию по шкале – на выход.
Награждение Боба Дилана Нобелевской премией по литературе из этой же серии. Да, он оказал колоссальное влияние на развитие искусства в целом, да, он замечательный поэт, но разве мало у нас замечательных чистых литераторов – от Кормака Маккарти до Владимира Маканина, сидящих без премии? И не больше ли в награждении Дилана Нобелевской премией желания сделать её ближе к «народу», пополнить число её лауреатов культовой медийной фигурой?
Но ведь это сегодня в принципе происходит с литературой, когда она всё больше размывается и превращается в ещё одно подразделение медиа. Мы, конечно, не потеряем её, усыплённые публичностью «литераторов», но получим секту маргиналов, обладающих остатками литературного вкуса, сведём фактор таланта, фактор личного дела к минимуму, деградируем до тотального и тоталитарного потребительства там, где, собственно, и должно рождаться сопротивление этому потребительству.
