В.Л. А ты помнишь, как мы с тобой познакомились?
В.П. Конечно. Ты тогда занимался камнями, и я увидел тебя у парапета на набережной с открытым чемоданчиком, наполненным всевозможными изделиями из самоцветов на продажу. А рядом с чемоданчиками на витринке лежали несколько книжек твоих стихов. Их покупали. Я одну купил и заговорил с тобой…
В.Л. И посетовал: как трудно попасть в милый твоему сердцу Дом творчества "Коктебель".
В.П. Это тогда на самом деле было непросто — за полгода подавали заявление на путевку и постоянно напоминали о себе в Литфонде гостинцами и сувенирами. По дорожкам Дома творчества в то время ступали писатели, чьи книги изучали школьники и студенты. Прохаживались и их жены в роскошных нарядах, привезенных из дальних стран. А где еще им, бедным, показать эти наряды, где блеснуть ими, как не в Коктебеле? Ведь тогда в Москве нынешнего разгула светской жизни не было. А для нашего брата его нет и сейчас. Приемы в особняках власти, ночные клубы, телевизионные тусовки — не для нас. И слава Богу. Остается время кое-что написать.
В.Л. Дом творчества "Коктебель" для тебя — это творческая мастерская или место отдохновения?
В.П. И то, и другое. Но вот беда. Если раньше в 19-й корпус Дома я и не мечтал попасть — он был предназначен для лауреатов, писателей-орденоносцев и главных редакторов — то теперь частенько я живу в 19-м корпусе один. Представляешь — один во всем 19-м корпусе. Иногда бывает, что в сезон отпусков единственный писатель на весь Дом творчества — это Виктор Пронин. Вот дожили, а? Я — своего рода реликвия писательского парка. Но эта реликвия никогда не уезжает из Коктебеля без ста-двухсот страниц машинописного текста.
В.Л. Ты пишешь не на компьютере?
В.П. На машинке. Механической. Я должен ощущать в пальцах бумагу, слышать перестук клавиш и треск валика, мои пальцы должны быть перемазаны обрывающейся лентой. Тогда работа идет. Тогда, пожалуйста — я помню чудное мгновенье…
В.Л. А как у тебя в Коктебеле с отдохновением?
В.П. Когда здесь живешь по месяцу, по два, то невольно начинаешь осваивать всё окрест — от Кара Дага и Лисьей бухты до Степного Крыма. На берегах вокруг Коктебеле все не только живописно, но проникнуто духовностью. Здесь по особому чувствуешь Волошина, Грина, Айвазовского.. Человек, впитавший дух Коктебеля, уже не хочет, не может оставаться без Коктебеля.
В.Л. Знаешь, я замечал за собой: отлучусь куда-то на недельку и уже тоскую — пора назад в Коктебель. Мистика какая-то.
