"ЗАВТРА". Суть нашей сегодняшней беседы я бы хотел изложить одной фразой: "Что дальше мы будем делать с атомной энергетикой?" Казалось бы, это такой уже старый наш знакомый, который с нами чуть ли не с начала, с 1960-х годов, но мы всё равно рассматриваем ядерную энергетику как развивающийся процесс, видим и некий тупик в существующей концепции "мирного атома". В чём он заключается?
Валентин ГИБАЛОВ. Если посмотреть на сегодняшнее состояние ядерной энергетики, то видно, что за последние тридцать лет главенствует один и тот же тип реакторов — водо-водяной (ВВЭР), который потихоньку развивается, и со стороны внешнего наблюдателя кажется, что атомная энергетика застыла полностью. Реактор ВВЭР (или PWR в западной терминологии) — это реактор с водой под давлением, двухконтурный, где первый контур — вода, которая крутится в реакторе парогенераторов, а второй контур — вода, идущая на паровую турбину и выполняющая работу, превращая тепло в электроэнергию.
Чтобы понимать, почему сейчас эта технология главенствует, нужно немножко вернуться назад, где-то в 1960-е годы, когда атомная энергетика только начинала свой путь. Даже не путь, а взрыв — тогда строились десятки блоков одновременно, а множество технологий было сразу опробовано. Тогда виделось, что к сегодняшнему времени, к 2010 году, на планете будут получать около 4 тысяч гигаватт ядерной энергии — что составляет где-то 5 тысяч ядерных реакторов.
"ЗАВТРА". Для сравнения можно сказать, что сейчас у нас по всему миру работает 450 реакторов. Правильно?
Валентин ГИБАЛОВ. Да. То есть получается, что прогнозисты ошиблись на порядок, в 10 раз, в том числе очень именитые, тот же Гленн Сиборг, нобелевский лауреат. Почему же так разошлись действительность и ожидание? Как известно, в атомной энергетике в 70-80-е случилось две больших аварии — это Три-Майл-Айленд в Америке и Чернобыль в СССР. Эти аварии повлияли, скорее, на психологию. Психологию простых людей, потребителей электроэнергии, вырабатываемой атомной энергетикой. Для них атомная энергетика сразу стала монстром, опасным и неприятным.
"ЗАВТРА". То есть из фантастической энергетики будущего она внезапно превратилась в монстра, который пожирает детей, судьбы, города?
Валентин ГИБАЛОВ. Да, именно. Как отреагировала индустрия? Индустрия свернула перспективные разработки и сосредоточилась на безопасности. Возник такой лозунг: "Безопасности не бывает много". В имевшуюся тогда самую безопасную технологию — в ВВЭР и PWR — начали вводить новые элементы. Окружать их дополнительными системами безопасности, которые отводят тепло в случае аварии, сжигают водород, который может выделиться в результате аварии, не допускают утечек расплавленной активной зоны. Сейчас эти реакторы буквально "обросли" сумасшедшим количеством систем безопасности. Есть такая отрасль — вероятностный анализ безопасности, где рассчитывается вероятность тяжёлой аварии при начальных условиях в сочетании разных факторов и при развитии событий. Так вот, в этом анализе для реакторов 1960-х годов постройки характерные значения — это 10-4, то есть для одного реактора надо ждать 10 тысяч лет, пока он с высокой вероятностью какую-то аварию "словит", но для 10 тысяч реакторов — это уже каждый год какой-то из них будет взрываться. А сейчас эта цифра опустилась до 10-7, то есть реакторы уже стали в тысячу раз безопаснее, чем в 1960-х годах.
