– Какую еще карту? – удивляется Мария.
– Вашего мужа, само собой. На каждого пациента заводится карта.
– Так вы его еще даже не осматривали.
– О! Но вы меня не просили. Если уж на то пошло, приходите-ка через пару-тройку дней, когда он найдется.
– Так он здесь.
– Где?
В холодильной камере его быть не может. Эузебью точно знает, какие трупы там хранятся в настоящее время. Может, она хочет сказать: ее муж здесь в духовном смысле? Ее душевное состояние с медицинской точки зрения вызывает у него тревогу. Что это, бредовое состояние на фоне общего слабоумия?
Однако Мария Каштру, смерив его вполне осмысленным взглядом, говорит тоном, не терпящим возражений:
– Прямо здесь.
Она подается вперед и отпирает замки на чемодане. Крышка открывается – и единственное содержимое чемодана вываливается наружу, точно новорожденный младенец: труп Рафаэла Каштру.
Эузебью не сводит глаз с трупа. Трупы становятся трупами по-разному, но все они попадают к нему в больницу одним и тем же способом – на каталке, в надлежащем виде, с индивидуальной клинической картой. А не вываливаются из чемоданов в праздничных нарядах. Впрочем, у крестьян, насколько ему известно, свои обычаи. Они встречают смерть так, как горожане ее уже давно не встречают. Иногда в сельских областях Португалии покойников хоронят, к примеру, в дуплах старых деревьев. За свою долгую карьеру он обследовал не один такой труп с целью установить, умерли те люди естественной смертью, после чего были похоронены, или же их убили и скрыли таким образом. (Во всех случаях захоронения были совершены по обряду.) Он также обследовал трупы крестьян с занозами под ногтями. И опять же никакого криминала – всего лишь старомодный способ удостовериться, что человек и в самом деле мертв. Но тут совсем иной практический способ обхождения со смертью – в смысле санитарной транспортировки. Тяжелая работенка для старухи – тащить чемодан из Высоких Гор Португалии.
– Когда он умер? – осведомляется Эузебью.
– Три дня тому, – ответствует Мария.
Похоже, так оно и есть. Зимняя стужа помогла сохранить тело по дороге.
– Как он умер? – спрашивает он. – Я хочу сказать: он чем-нибудь болел?
– Да он ни на что не жаловался. Сидел себе на кухне да кофе потягивал. Я вышла из дому. А когда вернулась, он уже лежал на полу, его было не добудиться.
– Ясно.
«Острый инфаркт миокарда… аневризма сосудов головного мозга… – что-то в этом роде», – думает он про себя.
– И что прикажете мне с ним делать, сеньора Каштру?
