Завидев эту добычу, девочка заулыбалась, ловко скатилась со спины иисепа и вытащила из-за пазухи рочиропс. Он был замызган и очень грязен. К тому же зелен, что говорило о его нижайшем качестве.
— Пфу! — показала она, что плюет на него. — Пфу! — и протянула охотнику. Тот плюнул на кристалл.
Тихое шипение со временем превратилось с пышущий жар.
Девочка снова взобралась на людомара, без спроса вытащила с его бока кривой нож-клык и поделила ящериц на мелкие кусочки. Каждый из них она принялась зажаривать и тут же есть. Куски, причитавшиеся людомару и иисепу, она аккуратно раскладывала в стороны от себя.
Иисеп с интересом втягивал запах жаренного мяса, но по взгляду охотника понял, что ему нельзя подходить к девочке, ибо одного взмаха языка было достаточно, чтобы слизать не только кусочки мяса, но и самого ребенка.
— Людомар, ты ли так зовешься?! — раздался голос позади охотника.
Тот резко обернулся.
— А-а, это ты, Сын Прыгуна, — Светлый, появившийся в нескольких десятках шагов от троицы, быстро подходил к очагу.
Девочка подняла голову, быстро окинула взором лица людомара и иисепа, заметила спокойствие на них, и не нашла причин самой беспокоиться.
— Ты в Редколесье, не забывай это. Чернолесье сокроет тебя и твои следы. Даже мой старый нос учуял запах жаренного.
Светлый мало чем отличался от людомара. Может быть был немного выше него. Людомары все на одно лицо. Почти.
— Что произошло? Почему ты здесь? — спросил Светлый. — Ты оглох?
— Нет, людомар… Я не оглох. Я устал. С последнего дождя я не сомкнул глаз.
Светлый остановился, оправил пепельного цвета волосы — лишь настолько иссиня-черная шевелюра людомаров могла выцветать к старости — и внимательно посмотрел на охотника.
— Я знаю с чем ты пришел. Иди за мной.
Приказав иисепу приглядывать за малышкой, охотник направился вслед за старцем.
****
Подходя к йордону, на котором стоял донад Светлого людомар почувствовал присутствие другого охотника. Через некоторое время он заметил две ноги, высовывавшиеся из-под ближайшего куста.
— Спит, — сказал старец не оборачиваясь.
Они поднялись на верхний ярус ветвей.
Донад Светлого не представлял собой ничего особенного. Обыкновенное жилище старика: пяти шагов хватило бы, чтобы пройти его вдоль, и еще столько же — поперек.
— Наш народ уменьшается, — со вздохом перемешанным с кряхтением произнес старик, усаживаясь на сук дерева, удачно расположившийся в доме и заменявший ему скамью. — Почему ты не присядешь?
