Оридония и род Людомергов - Дмитрий Всатен

Мир запахов. Трудно вообразимый, невидимый и оттого необычный и такой заманчивый. Иное измерение, определяющее предметы не по образам, контурам или теням, но по тонам, полутонам и оттенкам. Запахи передают время, они передают событие, его накал, его силу, его штрихи. Запахи доносят историю жизни: печальную или счастливую. Они указывают след, воспроизводят борьбу, каждый удар, каждую рану.

Мир запахов является миром более насыщенным, чем мир света и звуков.

Людомар остановился и неслышно глубоко втянул в себя аромат Черного леса. Его не смущал нестройный ряд плотно стоявших древесных стволов; он не замечал густого переплетения ветвей, лиан и разного рода вьюнов, подавляющее большинство из которых представляло смертельную опасность для существа из плоти и крови.

Он легко скользил сквозь непроходимую чащу, созданную переплетением бурелома и вьюнами. Утопая по пояс в кустарнике, взбиравшемся высоко вверх по стволам деревьев, он словно бы не замечал его.

Не глазами, но носом ощущал он то напряжение, которое исходило от растений вокруг. Они словно бы вглядывались в него, всматривались всеми листьями, колючками, шипами, бутонами и даже почками своих плотоядных цветов.

Ноги людомара жилистые и длинные были укутаны в сплошной покров выпуклых натянутых как стальные канаты мышц. Каждая из них трепетала в напряжении, ожидая всякий раз тот миг, когда нужно будет стремительно рвануться вперед, подпрыгнуть и начать преследование добычи.

Глаза людомара остекленели и подернулись легкой дымкой. Он не видел, но слышал и каждой клеточкой своего тела ощущал лес.

Несмотря на оглушительную тишину, которую хранила в себе чащоба, для охотника не составляло труда наблюдать за бурной жизнью, которая протекала всюду вокруг него.

Запахи. Они раскрывали ему картины жизни леса. Его трагедий и успехов, равно хранимых кронами тысячелетних свидиг.

Людомара не привлекали тона и оттенки запахов, ему нужны были едва различимые, еле-еле уловимые штрихи, расцветка, которую наносила жизнь на тело Глухолесья.

Внезапно глаза охотника моргнули, подбородок потянулся вверх и вбок, ухо невообразимо вытянулось вверх. Оно напряженно двигалось, постепенно сужая полукруг поисков. Людомар снова потянул ноздрями воздух и замер.

Замерло его тело, но не мысль. Она работала бурно и без остановок.

Перед глазами его вставало недавнее прошлое того места, где он стоял. Запах донес ему о том, что уфан — небольшой мохнатый зверек-осьминожка, походивший на таракана, еще совсем недавно вылез из-под куста дукзы, взобрался на корень свидиги и стал усиленно счищать с себя землю и лиственный перегной. Внезапно что-то привлекло его внимание, потому что уфан облокотился одной из своих лапок на ствол гиганта и надолго замер.