Конечно же, вскоре явился Алан – и застал меня там. Мы почему-то постоянно сталкивались именно в тот момент, когда один из нас был не в состоянии разговаривать! Может, он сделал это в отместку за то, что я испугала его этой ночью? Нет, я так не думаю. Алан был первым, кто повел себя вежливо и доброжелательно, и об этом я не забуду.
Он опустил руку мне на плечо, и снова меня охватила дрожь от тепла его ладони и ощущения его силы – с девочками обычно все было иначе. Я не решалась поднять голову, не хотела, чтобы он увидел мои слезы, увидел, как я покраснела.
– Слушай, тебе не надо плакать! – Он говорил с едва уловимым акцентом, произносил буквы чуть мягче, чем парни в Лондоне, например один мальчишка, который чистил у нас камин, и второй, который разносил в нашем квартале молоко.
– Нет, – упрямо ответила я, – именно это мне сейчас и нужно. Я так решила. Точно.
Я говорила с таким возмущением, что чуть не рассмеялась от звучания своего голоса.
Алан присел рядом со мной на корточки, и рука, только что касавшаяся моего плеча, вдруг легла мне на колено. Это казалось чем-то само собой разумеющимся, будто ему даже не нужно было спрашивать, можно прикасаться ко мне или нет.
– Что случилось? – тихо спросил он.
Я сглотнула, чтобы не разрыдаться в голос, – ни за что себе не простила бы, если бы начала реветь прямо при Алане.
– Все случилось. Мистер Трент…
В этот момент мне пришло в голову, что Алана не касается, запер меня мистер Трент в библиотеке или нет и поступил ли он так по распоряжению Руфуса.
– Мистер Трент нагрубил мне, и миссис Арден тоже, а потом еще и кухарка, а теперь мне еще и поужинать нечем…
– Но хозяева к тебе хорошо относятся, верно? И я не видел, чтобы ты работала в доме. Наоборот, тебе тут хорошо живется. К тому же, раз у тебя есть время сидеть здесь и плакать, жаловаться тебе не на что. – Несмотря на смысл его слов, в голосе Алана не было и следа злости. – Смотри, если уж на то пошло, то я выполняю в доме самую черную работу. У меня и кровати-то настоящей нет, и я чищу ночные горшки и все такое. И каждый считает своим долгом об меня ноги вытирать. А ты сидишь и плачешь, хотя на самом деле для этого нет никаких причин. Ну что тут скажешь…
Я шмыгнула носом.
– Если хочешь, можешь сесть рядом и тоже всплакнуть. Я же тебе плакать не запрещаю.
Даже в слезах я могла пошутить, а это что-то да значило, верно?
– Ну какой смысл плакать? Стоит лить слезы, только когда совсем плохо. Я думаю, нужно расправить плечи и сказать себе, что пусть они сегодня плюют на тебя, зато завтра ты будешь всеми командовать.