– Тш-ш-ш.
И, не сводя с него глаз, сделала последние полшага к кровати, одним движением сбросила с себя халат и упала прямо на него. Голенькая. Обняла, прижалась всем телом и прошептала:
– Я люблю тебя больше жизни.
Как-то быстро и ловко забралась к нему под одеяло, их губы встретились, и всё, о чём он думал всю ночь, исчезло, как наваждение. Как будто ничего плохого и не было. Осталась только любовь. Только любовь. И ни угрызений совести, ни стыда, ни Лизы, ни Тольки с Леной, ни всего остального мира. Только они и их любовь.
Полдня они не могли оторваться друг от друга: безумно и безудержно любили. Алексей целовал её всю: от волос до пальчиков ног, не пропуская ни миллиметра гладкой атласной кожи, подолгу задерживаясь на упругих тёмно-коричневых сосочках её груди, мелких завитушках волос ниже пупка и крепеньких бёдрах. Его сердце разрывалось от любви и нежности к ней. Хотелось, чтобы эти мгновения не кончались. «Вот умереть бы сейчас, – мелькнуло в голове. – Никогда такого счастья мне больше не испытать… Нет, умирать не надо. Вот соединиться бы с ней в одно целое, в одно живое существо. И так прожить всю оставшуюся жизнь». Он изо всех сил прижимал её к себе, словно стараясь вдавить Таню в себя, и так слиться воедино. Она тяжело дышала, но не сопротивлялась, только благодарно шептала:
– Люблю тебя… люблю тебя… хочу тебя…
И казалось, этому блаженству не будет конца. Обо всём, что наговорила ему вечером Таня, Алексей не вспоминал. Этого просто не было. Была только любовь.
К обеду они немного опомнились. Таня, целуя его лицо, шепнула:
– Нас уже с собаками ищут. Чего доброго, папа с механиком нагрянет. Ещё и с Лизой. Надо позвонить.
Алексей, прикрыв глаза, прошептал:
– Надо… Но я не могу. Я ещё хочу тебя.
Он потянулся к ней, но Татьяна ловко увернулась, отодвинулась, с деланым упрёком проворковала:
– Ну старички пошли. Ты меня уже замучил. Встать не могу. – Она пригрозила ему пальчиком – Что ты будешь делать, если совсем меня… – Выразительно помолчала, продолжила: – Ну, отвечай!
– Что делать… Умру вместе с тобой. Другого выхода нет. А пока… Пока точно нужно звонить.
Он заграбастал её снова, прижал к себе, крепко поцеловал, прошептал:
– Если бы ты знала, если бы знала…
Таня виновато улыбнулась. Она была всё же потрезвее его.
– Знаю. И тоже вставать не хочу. Но надо, надо…
Танюшка легко встала и, как была, голая, шагнула к двери, обернулась, помахала ручкой:
– Жду внизу. И исчезла.
Боже мой, знал бы кто-нибудь, как не хотелось ему покидать этот рай!
