. В связи с этим международное право не является частью национального права и не обязательно для национальных судов. Нормы международного права должны быть трансформированы в национальное право, как правило, посредством принятия законодательного акта для того, чтобы применяться национальными органами власти
[452].
Так, например, в Канаде международные договоры должны быть трансформированы в национальные акты для последующего применения судами[453], но наличие акта о трансформации еще не означает признание «прямого действия» международных договоров. Разд.5 и 6 Акта об имплементации Соглашения ВТО[454] устанавливает запрет на подачу исков частными лицами без согласия Генерального прокурора Канады в целях обеспечения права или обязательства, возникающего в соответствии с частью I Акта или соглашением ВТО. «Прямое действие» решений ОРС ВТО также исключается (§ 1, разд.76
Акт о специальных импортных мерах)[455], однако признается «косвенное действие» соглашений ВТО[456].
Аналогичной позиции придерживается и Индия. Суды не будут рассматривать вопрос противоречия внутригосударственных актов «праву ВТО», поскольку данная компетенция изъята нормами Конституции[457]. В ходе рассмотрения дела «Novartis AG v. Union of India & Others»[458] Мадрасский высокий суд постановил, что несмотря на оспаривание соответствия ст. 3 (д) Закона о патентах положениям ТРИПС, вопрос выполнения международных обязательств лежит в компетенции созданного в рамках ВТО механизма ОРС.
Что касается монистической теории, то она исходит из соединения международного и национального права в единую правовую систему[459]. Нормы международного права становятся частью национального права без помощи национальных правовых инструментов, т. е. имплементируются без соответствующего акта о трансформации[460], и возникновение прав и обязательств у частных лиц и применение положений международного договора в национальных судах будет напрямую зависеть от природы и содержания самого международного договора[461].
Наряду с этим стоит учитывать, что монизм не означает автоматического верховенства международного права, поскольку существуют различные точки зрения, допускающие примат как международного, так и национального права. Так, например, Бишоп, Гугенхейм, Иглтон, Кельзен, Кунц и Лаутерпахт придерживаются примата международного права[462]. Признавая верховенство международного права Лаутерпахт полагал, что международное право – лучшее средство для защиты прав человека и основная функция международного и национального права должна состоять в обеспечении благополучия индивидов
