Поскребя затылки, ученые мужи отправятся в родное время, где начнут безжалостно рушить чьи-то диссертации, предъявляя неоспоримые доказательства.
А если они побудут в каюте еще немного, совсем чуть-чуть, то увидят, как человек в гражданском почему-то завалится спать на докторском диване, не снимая одежды. А сам врач, тоскливо вздохнув, печально побредет в свой лазарет. Напевая по дороге: «Лечить так лечить, любить так любить… Стрелять, так стрелять!..»
И весь остаток ночи, сидя под тусклой настольной лампой, молодой эскулап будет вспоминать фотографии будущей Москвы, с гигантскими самолетами и невиданной красоты автомобилями… А под утро и он, не выдержав борьбы со сном, уронит голову на стол.
И сниться ему будет не море с броненосцем и даже не любимая семья в Петербурге… А проносящиеся мимо удивительной конструкции здания и диковинно одетые люди. А сам он уверенно держит руками в перчатках рулевое колесо чудесного красного экипажа…
– Вячеслав Викторович, поднимайтесь! – кто-то сильно теребит меня за плечо. – Быстрее!
Голова трещит так, словно ее каким-то чудом всунули в «испанский сапожок»… Было такое пыточное устройство в древности, да… Правда, для ног. Ощупываю череп – вроде все-таки нет. С трудом открываю глаза. В иллюминатор бьет яркое солнце, на меня смотрит взволнованное лицо Матавкина.
Что такое? Японцы? Рано ведь еще!
– Что случилось? – Во рту пустыня Гоби. Или Сахара. В данном конкретном случае никакой разницы между ними нет.
– На корабле неспокойно! По команде прошел слух о будущем поражении.
Резко сажусь, позабыв про похмелье:
– Что?.. Откуда?!
– Расскажу после. Поднимайтесь, здесь вам находиться опасно! – Матавкин к чему-то прислушивается у двери.
По ушам как-то сразу режет «вам»… «А вам?.. Что, только мне? Вот тебе и да…»
Пока ищу тапочки, в голове рисуются ужасы бунта на «Потемкине». Сколько там офицеров бросили за борт? Почти всех? А причина? На купленном в Одессе мясе кто-то узрел личинку мухи? Здесь причина посерьезней, пожалуй…
– Куда идти? – Я наконец готов. Все же успеваю отхлебнуть воды из стакана. Немного легчает.
– Большинство офицеров сейчас на мостике… – Аполлоний открывает дверь, выглядывая в коридор. – Идите за мной! Не отставайте!
Только сейчас замечаю, что правый карман кителя оттопырен. Как и тогда, во время беседы в лазарете. Похоже, дело-то серьезное…
Вслед за ним выхожу в узкий, слабо освещенный коридор. Под потолком одинокая лампочка ватт на десять.
