— Что ж, этой фразе самое место на валентинке. — Но в чем-то он был прав. — И, слушай, я твердо верю, что нас определяют наши поступки, а не мысли. Будем придерживаться профессиональных отношений в физиологическом плане, и все будет нормально.
Аксвелл резко поднялся.
— Ладно, напиши мне, когда я завтра понадоблюсь. Я могу работать до часу ночи, потом у меня тренировки. — Он кивнул так, словно они пожали друг другу руки, а потом направился к двери. — Я буду ждать снаружи…
— Подожди, мое расписание…
— Просто дай знать.
Блин, по всей видимости, хватит с него разговоров на сегодня.
— У нас все получиться, ты же знаешь, — сказала Элиза, уствившись на его сильную спину. — Все будет хорошо.
— Это ты сейчас так говоришь. — Акс широко распахнул дверь. — Будем надеяться, что в конце — когда бы он ни наступил — ты будешь чувствовать то же самое.
— Подожди, мне нужен твой номер?
Акс бросил ей цифры, как запоздалую мысль — через плечо, а потом продолжил свой путь, даже не поинтересовавшись, записала ли она номер.
Но он не был безразличен.
Под внешностью несгибаемого-как-гвоздь-парня, Аксвелл был далеко не таким прожжённым, каким хотел казаться. Иначе он бы не сел на ее кровать, не стал бы разговаривать с ней.
Подойдя к ряду окон, выходивших на газон перед особняком, Элиза отодвинула кружевную занавеску и принялась ждать. Мгновенье спустя Аксвелл вышел через парадную дверь и пошел прочь по дорожке, выложенной плиткой.
— Посмотри на меня, — прошептала она. — Давай же… я знаю, ты хочешь.
На задворках разума Элиза понимала, что, несмотря на лицемерные речи о профессионализме и самоконтроле, она хотела, чтобы он обернулся на ее переднем газоне, как Джон Кьюсак[40]в том фильме.
И это — сумасшествие.
И не в клиническом смысле.
Скорее дорога, на которую ей не следовало ступать, учитывая все обстоятельства.
Хорошие новости? Все дальше уходя прочь от ее дома, Акс, очевидно, не собирался…
Аксвелл остановился в пятнадцати футах от третьего фонаря на дорожке… и очень долго не двигался. Годы, наверное. Элиза как раз собралась спуститься, чтобы узнать, не проявила ли себя травма головы, про которую она спрашивала ранее… и в этот момент он повернулся на одной ноге и посмотрел назад.
Его подбородок поднялся, словно он скользил взглядом по второму этажу.
Взвизгнув, Элиза отскочила в сторону, позволяя занавеске вернуться на место.
Ее сердце гулко билось в груди, а от нахлынувшего жара пришлось стянуть кашемировый свитер, будто тот был средневековой власяницей.
