— Если это так, как ты говоришь, то дело дрянь, — сказал он после некоторого молчания. — Это значит, будут сплошные погромы… хаос, разруха…
— Ты забываешь о свободе! — воскликнул Аристид с энтузиазмом и его глаза заблестели лихорадочным блеском. Он даже заулыбался — с презрением, гордостью и вызовом. — Ты и я — мы наконец будем свободны!
— Э-хе-хе, свободны, — почесал затылок Никандр после небольшой паузы. — Понимаешь, в чем штука: помимо свободы есть еще цивилизация. Свобода свободе рознь. Свобода в стране, где власть взяла банда разбойников, — совсем не та свобода, что бывает в цивилизованном обществе. Ты и я — образованные греки, но в рабство попадают, в основном, представители совсем диких народов и разбойники с большой дороги. Командовать-то будут они, а не образованные рабы! Будут они с тобой считаться! Кто ты? Педагог, учитель греческого языка? Кому ты будешь нужен, когда рабы придут ко власти? Или ты думаешь, они начнут изучать греческий язык? Ты же подохнешь с голоду!
Теперь глаза Аристида светились презрением.
— Ну не нужен им будет греческий язык, так найду себе другое занятие! Начну печь пирожки и торговать ими на улице!
— А ты умеешь?
— Не умею, так научусь, велика беда! — выпалил Аристид с азартом и даже какой-то злобой; он приподнялся с постели и повернулся к нам, и мы опять увидели то ли улыбку, то ли усмешку на его лице. Видно было, что его душила ненависть к римлянам, и спорить с ним было бессмысленно.
Мы вышли из дома и погрузились в знойную атмосферу лета. Солнце продолжало печь, и на небе не виднелось ни одного облачка. Птицы попрятались в тени деревьев и молчали. Лохматый пес по-прежнему валялся на спине среди фиалок, мирно трещали цикады.
Ничто не предвещало войны, погромов и крови, а Никандр был все-таки омрачен и встревожен, и его тревога передалась и мне.
Тем временем в город стали прибывать раненые, и среди горожан началась паника. Никто толком не знал, что происходит. Виновато было и географическое расположение нашего городка. Он приютился в бухте между двух спускающихся до моря гор. С одной стороны отрог горы начинается от участка Максима Тулиана, а с другой стороны к городу вплотную подходит другой отрог, правда, его нижняя часть покрыта виноградниками. Из города выходит всего лишь одна широкая дорога, огибающая вершину сзади по перевалу и раздваивающаяся лишь по другую его сторону. По этой причине нет никаких смотровых вышек, чтобы узнать, что происходит вокруг.
