После этого с практикой участия в работе Политбюро членов зарубежных компартий было покончено. Члены «тройки» стали проводить отдельные, фактически фракционные совещания с находившимися в Москве «правыми» и «левыми» германскими коммунистами. 27 декабря проект тезисов Зиновьева был одобрен, а по поводу Радека было заявлено, что его позиция «не выражает мнения ЦК РКП»44 . В том же решении Политбюро шла речь о «соглашении с большинством германского ЦК на основе сотрудничества с левой». На самом деле это означало передачу лидерства в КПГ ультралевым элементам во главе с Рут Фишер и конец «радековского» периода в истории этой партии.
В германском вопросе осенью 1923 года оппозиция Троцкого потерпела первое серьезное поражение, хотя о нем и не стало ничего известно рядовым членам партии. На следующий день после решающего заседания Политбюро Радек, Пятаков и Троцкий выступили с контрпроектом резолюции об уроках «германского Октября». 29 декабря Троцкий заявил протест по поводу давления на членов ЦК КПГ: «Особенно опасной представляется мне ультимативная попытка заставить германскую партию принять за основу резолюцию Политбюро, принятую без участия немецких товарищей». Но это были лишь арьергардные бои - в середине января 1924 года победу сталинско-зиновьевской «тройки» закрепили решения Пленума ЦК РКП(б) и расширенного Президиума ИККИ.
Описанные события стали серьезной вехой в истории не только германской, но и российской компартии. Конфликт личных амбиций среди узкой группы потенциальных преемников Ленина лишил партию той способности концентрировать силы на решающем участке борьбы, которая помогла ей одержать победу в гражданской войне. Попытка перенести этот опыт на европейскую арену, в Германию, была обречена на провал уже потому, что там отсутствовали объективные предпосылки революции. Но «оказание помощи» в том объеме, который предусматривался октябрьскими постановлениями Политбюро, вполне могло привести не только к обострению советско-германских отношений, но и к новой европейской войне.
Парадоксально, но именно тот факт, что руководство партии большевиков в этот момент оказалось парализованным внутренним конфликтом, уберег СССР от принесения новых колоссальных жертв на алтарь мировой революции. Вряд ли можно говорить о сознательном «саботаже» кремлевскими лидерами «германского Октября», однако объективно они действовали наперекор той концепции решающего штурма, которая принесла им победу осенью 1917 года.
