Свернув налево, я нахожу нужную дверь и… да, — спасибо, господи, — коридор пуст. Я медленно поворачиваю ручку двери. Нервно сглатываю слюну и вхожу в комнату, почти лишенную света, если не считать луны, которая бросает свои лучи сюда сквозь полупрозрачные шторы. Лучи единственного спутника Земли проделали огромный путь, чтобы мягко лечь на лицо Джейн Мортис, моей возлюбленной.
В голову тут же приходит песня Led Zeppelin «Stairway to Heaven ». Когда я жил в Чикаго, мы с Джейн часто слушали ее, напевая слова композиции.
Я подхожу ближе, не переставая смотреть на прекрасное, безмятежное лицо с утонченными нежными чертами, на закрытые веки и маленький аккуратный нос, на пухлые губы, которые жадно целовали меня когда-то.
Джейн, я так люблю тебя.
Я улыбаюсь и осторожно присаживаюсь в кресло, скромно притаившееся в углу палаты. И смотрю на Джейн. Жаль, что я не могу разделить с ней ее сон. Наверняка, он светлый, лишенный сумасшествия, в котором мы погрязли.
— Мы будем вместе, Джейн, — шепчу едва слышно. — Обещаю. Я верну теюя.
Вдруг он начинает ворочаться.
— Росс…
Это имя разжигает во мне пламя гнева.
— Росс. Росс.
РОСС
В темном баре на Лайт-стрит, как и всегда, полно народа в пятницу вечером. Я очень устал сегодня и хотел расслабиться, но каждое заведение в этом крохотном городишке сегодня забито под завалку. Так что мне просто приходится смириться с неизбежностью. Но к счастью, барменша Моника, которую я трахнул несколько дней назад в туалете, составляет мне компанию. Знаю, она против секса со мной еще раз, но, по крайней мере, мне нравится, что девушка не против флирта.
— Ла-а-адно, — протягивает она кокетливо, поигрывая с кончиками своих темных волос. — Расскажи мне еще что-нибудь о своей жизни.
Я развожу руками в некотором недоумении.
— Честное слово, я не понимаю, что ты хочешь услышать от меня. Я живу реально скучной жизнью, — фыркаю я, прежде чем отпить из своего стакана еще немного виски. Поморщившись, продолжаю: — И, знаешь, тебе очень повезло, что Эйден Картер не является твои младшим братом-недоумком!
Моника однобоко и с грустью улыбается, кладет локти на стойку и наклоняется.
— Вообще-то, — почти таинственно шепчет сексуальная барменша, — у меня есть брат. И он против того, чтобы я работала здесь. Питер запретил мне переезжать сюда, но я ослушалась его, и…— Моника всплескивает руками, улыбается шире. Не понимаю, чему она радуется. — Я в Дайморт-Бич!
Я изгибаю бровь и бормочу, приближая стакан ко рту:
