Пламя в кострах гудело; его языки жадно облизывали котлы и вскидывались вверх, освещая тяжёлый прокопчёный потолок… Откуда-то, как Марии показалось, из котлов, доносились странные звуки, похожие на приглушённые человеческие крики…
Она медленно шла мимо костров с котлами; под её ногами хрустели черепки от разбитой глиняной посуды. От костров веяло жаром, пещера была наполнена незнакомыми мерзкими запахами, от которых ком подкатывался к горлу и по коже пробегали мурашки…
…Неожиданно Мария услышала непонятный визг и остановилась. Визг что-то ей напоминал, и Мария вынужденно наморщила лоб, силясь вспомнить, что именно.
И вдруг вернувшаяся к ней частично память подарила подсказку!
Поросёнок! Это был визг голодного или испуганного поросёнка!
В стене зала Мария увидела тёмную дыру и шагнула к ней…
…Пещерка была крохотной и слабо освещалась двумя неимоверно коптящими факелами, закреплёнными на её стенах, но Мария сразу увидела своих сыновей.
Вовка крепко держал за длинный хвост удивительное существо с густой шерстью, свиным рылом, и козлиными рожками, а Сашка что есть силы молотил это существо чёрной, причудливо изогнутой кочергой. Существо отчаянно металось от стены к стене пещерки, насколько это ему позволяла делать длина его собственного хвоста, и издавало тонкий визг сильно изголодавшегося поросёнка.
И тут память вернулась к Марии окончательно…
Она закусила руку, чтобы не закричать, и молча, полными слёз радости глазами, смотрела на сыновей…
…Существо заметило Марию первым. Оно сделало неимоверный рывок, выдернуло свой хвост из цепких рук Вовки, и забилось в угол, сверкая оттуда жуткими красными огоньками глаз.
— Забирай! Забирай их отсюда!! Сил моих больше нет!! Забирай ко всем чертям!!! — гнусавым, переходящим в привычный поросячий визг голосом прокричало оно.
Слова эти прозвучали настолько дико, что Мария с трудом подавила в себе истерический хохот.
…Мальчишки, наконец, тоже увидели мать. Сашка отшвырнул в сторону, загремевшую по камням кочергу, и с радостным криком бросился к Марии. Вовка через плечо коротко глянул на смирно сидящее в углу существо, и кинулся за братом.
Они тяжело повисли у матери на шее, и, перебивая друг друга, принялись что-то ей рассказывать, а она лишь согласно кивала, совершенно не понимая слов, гладила их по головам, и прижимала мальчишек к себе, чувствуя под руками их тёплые родные тельца…
Слёз больше не осталось, глаза были совершенно сухими, хотя Мария и находилась на грани истерики. Она сжала до боли зубы, пытаясь совладать с собой, и только стискивала сыновей, чувствуя, как тают и кусками отваливаются от её спины корки тяжёлого льда…
