Обернувшись на скрип, старик так посмотрел на Николая, что тот сразу закрыл дверь, никого ни о чём не спрашивая, прошёл к топчану, и сел на него, как жених на первых в своей жизни смотринах: неестественно выпрямив спину и сложив руки на коленях.
Все сидели и тоже чего-то ждали.
Старик вышел минут через пятнадцать. Он всё так же хмуро оглядел находившихся во флигеле, и молча пошёл наружу. Майор вышел за ним.
Через несколько минут он вернулся, положил свою папку на стол, и достал из неё протокол.
— Николай Иванович, распишитесь!
Егерь, даже не читая, послушно поставил под документом свою нервную подпись.
— Мы с вашей местной поддержкой организуем поиски пропавших детей, — сказал майор. — Скоро здесь будут солдаты, а в небе — вертолёты спасательных служб. Будем их искать, пока не найдём. При любых обстоятельствах…
Егерь обречённо кивнул седой головой.
— Все надеются, что Мария придёт в себя, и поможет нам разобраться в ситуации… — устало сказал майор. — Что-то мне, как профессионалу, подсказывает, что без неё у нас ничего не получится…
…Когда Мария открыла глаза, вокруг стояла ночь, и первое, что она увидела, был низкий потолок с бледными полосками дальнего света на нём. Полоски шевелились, как живые, становясь то светлее, то темнее; по ним пробегала лёгкая рябь.
Мария, не мигая, смотрела на эти шевелящиеся блики, пытаясь понять, что это, и где она… Медленно повернув набок голову, она разглядела рядом с собой какой-то смутный, неразборчивый силуэт. За ним в темноте ещё хуже угадывались другие.
Мария плавно протянула необъяснимо отяжелевшую руку и коснулась пальцами ближайшего призрака.
Это была тумбочка. Просто деревянная тумбочка, накрытая накрахмаленной салфеткой.
Всё ещё ничего не понимая, Мария села на чужой кровати, на которой почему-то лежала в чужом доме, и огляделась.
Она находилась в просторной комнате, заставленной такими же тумбочками и кроватями, на одной из которых теперь сидела она. Глаза привыкли к темноте, и Мария увидела, что остальные кровати пусты и заправлены: она была в комнате совсем одна.
Мария заторможено встала, не скрипнув ни единой пружиной своего недавнего ложа, и застыла в нерешительности. Какое-то время она стояла, покачиваясь на точно отвыкших от работы ногах, потом не осознанно, а инстинктивно шагнула к окну, из которого на стены и потолок выплёскивались непонятные световые блики.
Сначала она не увидела за окном ничего, кроме огромной и ослепляющей полной Луны в небе, которая глядела на Марию, чему-то таинственно и призывно улыбаясь…
