– Владимир Васильевич, Вы как всегда на высоте!
– Волшебно, Владимир Васильевич!
Волков упивался признанием публики и гордился собой. Мы с Мафусаилом тоже
покинули театр, по–прежнему не зримые. Я решил задать ангелу вопрос, который мучил
меня:
– Неужели этот человек, никогда не знал жалости, не любил? У него нет сердца?
– Знаешь, Дима, граф Волков с детства был жесток ко всему живому, единственным
существом, которое он любил и никогда не обижал – был его конь. О, что это был за конь
вороной, быстрый с норовом! Конь слушал только своего маленького хозяина, они были
одной крови! Юный Волков мог проводить с ним часы напролет, говорил с ним, будто конь
его понимает. Но, когда графу исполнилось триннадцать, горела конюшня и лошадей не
спасли. Погиб и любимчик графа. Эта была настоящая трагедия.. С тех пор никто не знал
любви Волкова, он стал еще жестче и нетерпимее, а его забавы становились все ужаснее.
Тем временем женщины и дети пошли в сторону богатого, должно быть господского дома,
а мужчины отправились вглубь парка. Мафусаил сказал, что мы должны следовать за
мужчинами, и я увижу еще одну порочную забаву графа, то есть себя в прошлом. Перед
нами появились живые указатели направления: тут и там стояли дети, переодетые в
ангелочков со стрелками в руках. Для них происходящее скорее было игрой, и они корчили
рожицы, за что получали подзатыльники от графа.
– Итак, господа – сказал Владимир Васильевич – спешу сообщить, что лабиринт любви
готов, и сегодня он в вашем распоряжении.
На лицах мужчин появились ухмылки, один из помещиков даже потирал руки. Перед нами
действительно возник лабиринт, при нашем приближении его вход озарился фейерверком.
Помещики ускорили шаг, казалось, вот–вот они начнут бежать к заветной цели. В
лабиринте я увидел девушек, переодетых нимфами, и узнал в них актрис, которые только
что были на сцене крепостного театра. Фенечки среди них не было. Слава Богу, подумал я,
что это невинное дитя не заставили участвовать в этой вакханалии. То, что здесь будет
происходить оргия, было не трудно догадаться по похотливым взглядам обрюзгших
помещиков. Нимфы зазывали сластолюбцев вглубь лабиринта, те охотно шли, распаляясь
все сильнее. Граф никуда не спешил, он позвал одного из своих прислужников.
– Яшка, скажи, ее привели?
– Да, батюшка, как вы и велели, в самый конец лабиринта. Она очень противилась, словно
спесивая кобыла, и даже смела кусаться!
– Девка с норовом – усмехнулся Волков – ну ничего, сейчас я собью с нее спесь.
