Как весть о том… | страница 11
Что чуется в колючей круговерти?
Грызня потомков, слова одичанье…
Убьёт не равный – не равны и в смерти,
А лишь в прощенье. И ещё – в молчанье.
«С утра шёл снег, и в четырёх стенах…»
С утра шёл снег, и в четырёх стенах
Лепился сумрак, подвизался страх,
Как окруженье жизни одинокой.
Но вот внезапно, свой среди своих,
Страх растворился, долгий снег утих —
Явилось поле ясности широкой.
Сияли ослепительно снега.
Так ищешь друга, а найдёшь врага.
Сливались близи, застилались дали.
Как застил свет, как мыслями играл
Иллюзии божественный кристалл,
Какой застой лучи его скрывали!
О, спящий куст, что видишь ты окрест:
Теченье дней иль перемену мест?
Приучен ждать, копить умеешь силы.
Ты можешь всё: корнями землю рыть
И красоту, и зрелый плод дарить,
И верить – даже на краю могилы!
Но подтверждает снег, что нет пути,
И ты не в силах поле перейти.
Магистраль
Железный мост. Железный поезд.
Судьба в заклёпках и пролётах.
Лети, ничуть не беспокоясь
О на ходу сводимых счётах!
Железный век. Стальные двери
С глазком, цепочкой и задвижкой.
Закрой – и станешь меньше верить,
Себе – во сне и то не слишком.
Железный стих. Машинописный.
Чернил не достаёт февраль.
Сквозные, а скрежещут числа!
Иных не емлет Магистраль.
«Не стой, дружок, на паперти…»
Не стой, дружок, на паперти,
Душе не всё равно.
Уж плоть, не хлеб на скатерти;
Кровь в чаше, не вино.
Песочком лёд ступенчатый
Посыпан у дверей,
И мальчик покалеченный
Глядит, как иерей
Справляет службу верную,
О милости моля…
И ждёт зарю вечернюю
Плачевная земля.
«Пространством усмирённый снег…»
Пространством усмирённый снег
Дремотной ранью.
Чтоб я, усталый раб, прибег
К его молчанью.
Кусты – подобья пирамид
В пустыне поля.
Там ветка мумиею спит,
С живыми споря.
Как будто жизнь ушла во сны,
Слегла в сугробы —
И нет ни писем, ни весны,
Ни слёз, ни злобы…
Владимир Набатов «Начало зимы». Масло, холст, 40 х 50, 2013.
Полина Никитина «Зимняя поляна». ДВП, масло, 37 х 60, 1998.
«Бумага как поле бела…»
Бумага как поле бела.
Но в поле зависит от снега
Таимая мера тепла,
Хранимое чувство побега.
Бумажные зимы страшней.
Они и весною не тают,
Открытость словесных корней
Одним безразличьем питают.
Уж лучше измена и боль!
Живое до боли мгновенье,
Чтоб слов напряжённая роль
Корнями вросла в откровенье.
«Казалось, уже ни за что и…»
Казалось, уже ни за что и
Не стронуть громаду, а вот —
Подмыты пласты и устои,
И толщь ледяная плывёт.
Ломая края, середины
Оковную мощь сотряся,
Подобьем судьбы или льдины? —
Она распадается. Вся.
Свидетель безумья такого,