Под гнетущее молчание Братьев Крылатый развернулся на каблуках и пошел к выходу. Голос Вожака нагнал его в дверях.
– Когда Анабель пришла ко мне после той вылазки, я поверил, что в тебе есть нечто особенное, если уж она тебя выбрала. Но ты слепец, Томас. У тебя уже есть будущее. Да только ты этого не видишь.
* * *
– Мы должны лететь. – Алиса стояла на своем, шепча, уговаривая его. – Там наше будущее. Томас, пожалуйста, послушайте, я чувствую, как Дерево зовет меня. Оно пришло во сне, в образе моей мамы. Моя мама умерла, когда мне не было еще и десяти. – Спина Вожака вздрогнула, но он все равно не обернулся. – Она пела мне колыбельную, но Дерево поменяло слова. Оно пело мне, что я спасу мир водой, что в новом мире все люди будут Крылатыми, что оно, Дерево, защищает нас в пути… Томас, – Алиса дотронулась до него сначала одним пальцем, а потом и всей ладонью. – Вы поэтому взяли меня с собой? Город знал, кто я? Знал, что я услышу зов, да?
Она испугалась, когда Вожак резко повернулся к ней лицом. В тесноте темной пещеры некуда было деться от его серых глаз. От его прерывистого, тяжелого дыхания. От его сильного тела, что наваливалось на нее.
– Сказать тебе, почему я взял тебя с собой, Алиса? – Глухая ярость звучала в голосе Вожака. – Вот поэтому! – Одним движением он распахнул ее куртку, и его сильные пальцы вцепились в медальон Крылатой. – Чувствуешь, какой он? Плотный, налит силой, наверное, вибрирует в ответ на твои мысли, а если прислушаться, то нашептывает что-то, да?
Алиса в изумлении замерла и просто смотрела на искаженное злобой лицо Томаса. Крылатый схватил ее руку и потянул к себе; пальцы девушки коснулись теплой мужской груди, нескольких шрамов, что ее пересекали и, наконец, медальона. Он был тонкий, словно пластинка для письма, холодный и совершенно безжизненный.
– Чувствуешь, девочка? Это я сделал его таким. Я бездумно растрачивал силу на полеты без цели и смысла. Я наслаждался обладанием крыльями, уверенный в том, что они дарованы мне до самого конца. Я болван, Алиса. Всегда им был.
Томас сжал девичьи пальцы своими, чувствуя, как натягиваются корешки, отходящие от деревянного амулета и проникающие внутрь его тела. Небывалость происходящего потрясла его затуманенное яростью сознание, еще никто не дотрагивался до его медальона. Даже Анабель осторожно обходила его в своих ласках. И вот теперь испуганная девчонка сжимает в своей холодной ладони главный источник его крылатой силы, его проклятие, а он не ощущает ровным счетом ничего, будто вместе с гибелью медальона его покидали не только силы, но и чувства.
